— Какая красота! — мама прихлопывает в ладоши.
— Мне не нравится, — резко заявляю.
— Маша, тебе так идет лиловый! — родительница приближается ко мне и проходится по платью придирчивым взглядом. — И, кстати, мне кажется, что лиловый можно сделать основным цветом свадьбы, — поворачивается к Данилу. — Что думаешь?
— Отличная идея, — отвечает ей, не отрываясь от меня.
В моей груди бушует возмущение. Да что он о себе возомнил!? Кто разрешил ему выбирать мне одежду? И почему он так на меня смотрит?
— Ужасное платье, — бросаю со злостью. — Отвратительное. И цвет дебильный.
— Маша, хватит вредничать, — строго заявляет мать. — Мы берем его, отнесите на кассу, — обращается к продавщице.
Я сама задергиваю штору примерочной и тороплюсь сорвать с себя наряд.
— Осторожнее! — просит продавщица и перехватывает у меня инициативу по расстегиванию молнии.
Я быстро натягиваю свою джинсовую юбку и майку и с горящими щеками вылетаю пулей из примерочной. Подожду их на улице.
Но через панорамное окно салона мне прекрасно видно, что происходит внутри. Продавец несет платье на кассу, мама поспевает за ней, не переставая о чем-то тараторить. Данил следует позади. Консультант кладет на кассу наряд и поворачивается к маме, что-то ей отвечает. Пока родительница увлеченно болтает, Данил достает из кошелька банковскую карту и расплачивается за платье.
Возмущение уже начинает литься из меня водопадом. Я жадно хватаю ртом воздух, теряясь, что делать дальше: надавать Громову по щекам, прямо у кассы разорвать в клочья платье или бросить тут их обоих, развернуться и уйти? Возможно, мне следует сделать все это по очереди.
Но вместо этого я продолжаю стоять у окна и наблюдать за происходящим в салоне. Вот кассир упаковывает платье в коробку и засовывает ее в фирменный пакет. Вот Данил берет его в руки. Вот мама наконец-то заканчивает болтать и поворачивается к кассе, но Данил демонстрирует ей покупку, мол, я уже оплатил. Вот родительница что-то отвечает ему с улыбкой и прощается с сотрудницами салона. И вот они вдвоем выходят на улицу.
— Я решила это свадебное платье пока все-таки не брать, — тараторит мать, шагая к машине.
— Почему? — спрашивает ее Данил, неся в руках пакет с купленным для меня нарядом.
— Хочу еще в пару салонов съездить, посмотреть, что там есть. — Оборачивается ко мне. — Но тебе, Маш, мы купили хорошее платье.
«Мы купили».
ОН КУПИЛ!!!!!
Я не надену это платье.
Молча залезаю на заднее сиденье машины, не принимая участия в их разговоре. Пытаюсь успокоить себя тем, что Данил оплачивал не своими деньгами, а деньгами своего отца. Он ведь не работает. Какая разница, мама бы расплатилась картой, на которую перевел средства Сергей Юрьевич, или Данил?