Мама поджимает ярко-красные губы.
— Почему сразу из-за денег? Сергей — очень интересный мужчина. Он, безусловно, успешен, но дело не только в этом.
— А в чем, мам?
Родительница открывает рот, порываясь что-то ответить, но, видимо, не находит слов, поэтому захлопывает его. Я горько хмыкаю, давая понять, что мне и так все ясно.
— Я не перееду сюда жить. Я останусь в нашем доме. Тут десять минут пешком, поселок охраняется. Со мной ничего не случится, если я буду жить там одна.
— Нет, — категорично заявляет. — Я сдала наш дом. В понедельник уже заедут жильцы.
— Что????
— Что слышала, — задирает подбородок кверху. — Завтра же мы начинаем переезд сюда, а наш дом я буду сдавать в аренду.
По коридору слышатся уверенные шаги двух мужчин, и уже через секунду перед нами возникают Громовы. На лице Сергея Юрьевича читается жесткость. На лице Данила злость. Очевидно, их разговор тоже был тяжелым.
— Ну что же, семья, — басит Громов-старший. — Пойдемте праздновать мой юбилей. Сейчас еще объявление гостям сделаем и пригласим всех на свадьбу.
Мама берет под руку своего новоявленного жениха и направляется с ним на выход из дома. Мы же с Данилом остаемся стоять вдвоем. Как только за родителями закрывается дверь, тяжелый взгляд парня ложится на меня.
Лучшая защита — это нападение.
Поэтому я резко разворачиваюсь к Данилу и, уперев руки в бока, принимаю воинственную позу.
— Друзьями мы точно не будем, — грозно выпаливаю первое, что приходит на ум. — И уж тем более братом и сестрой.
— Согласен, — кивает. — И раз уж ты переезжаешь жить на мою территорию, то у меня будет несколько правил.
Я фыркаю. Ну кто бы сомневался в том, что Данил станет диктовать условия.
— Когда ко мне будут приходить друзья, сиди в своей комнате и не высовывайся, — приказывает.
Друзья Данила такие же мерзкие, как и он сам, и снова с ними встречаться я не испытываю ни малейшего желания. Но и выполнять приказы новоявленного сводного братца — тоже.
— Я буду делать, что захочу, даже находясь на твоей территории, — язвлю.
— А вот это не советую.
— А то что?
Я задираю подбородок повыше, чтобы заглянуть Данилу в глаза. Этот черт такой высокий и сильный для своих восемнадцати лет, что я даже на шпильках чувствую себя рядом с ним букашкой.
Данил ничего не отвечает, а принимается пристально меня рассматривать. Блуждает взглядом по моему лицу, длинным светлым волосам, шее.
И я вдруг тоже на него засматриваюсь, выискивая перемены за эти четыре года. Глаза такие же серо-голубые, волосы такие же русые. Вот только на щеках появилась едва заметная щетина, а между бровей мимическая морщинка. И она вдруг вызывает у меня улыбку. В детстве Данил постоянно хмурился, когда был серьезен.