В людях это встречалось настолько редко, что я успел позабыть, какой волшебный и пьянящий аромат у искренности и верности.
У честности и доброты, которая не требует ничего взамен.
У настоящей любви, настолько огромной и нерушимой, что ради нее Лилу пошла на то, чего сама боялась.
Дети оставались детьми, несмотря на страшный диагноз и собственную боль.
Они искренне радовались каждому даже самому маленькому подарку и смеялись, когда медсестры принимались по очереди кружить их. Или вертеть на инвалидных колясках, кого нельзя было поднимать.
Уже после поздравлений и игр, когда детям пора было отправляться на обязательные процедуры, я снова переоделся в привычную одежду в комнатушке Лилу и крепко-крепко обнял ее, понимая отчетливо и глубоко, что отпустить я ее уже не смогу.— Ты прирожденный Санта, Марсик, — улыбнулась она мне широко, а я не знал, что могу ответить.
Чувствовал только, что сердце разрывается от всего происходящего, а голова гудит от мыслей.
Я должен был успеть сделать кое-что еще.
Но для этого нужно было уйти и встретиться с братьями.
Такими же Палачами, как я.
Чтобы они наказали меня.
Выслушали.
И подсказали, как поступить дальше, чтобы никого не поставить под удар.
— Мне пора идти, Лилу.
— Брат ждет, я помню.
Девушка хоть и улыбнулась, но я до дрожи почувствовал, что и она не хочет отпускать меня.
Не хочет убирать свои хрупкие руки от меня и оставаться один на один с жестоким миром, где она осталась бороться против всего совсем одна.
Хотя нет.
Теперь у нее был я.
А я мог расколотить мир на части, если только это будет нужно.
Ей нельзя было узнать мою сущность, мою силу и способности, а иначе быть беде…
— А еще я обещал тебе селфи из кровати, — подмигнул я Лилу, на что она хохотнула и легко прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать широкую восторженную улыбку, а я не удержался и склонился, чтобы поцеловать ее.
— Звучит заманчиво, Марсик.
— Надеюсь, тебе понравится, конфетка.
Пора было уходить, потому что в моих мыслях пронеслось то, что отразилось волной возбуждения сразу же.
А это грозило тем, что в этот раз сдержаться я не смогу и точно сделаю ее своей. Что могло быть большой проблемой не только в плане нарушения моих законов, но и физически для нее.
— Напишу, как только доберусь до брата.
— А потом каждые два часа?
— Да, каждые два часа, даже ночью.
Лилу рассмеялась, а я залюбовался ее красивым личиком и блеском больших глаз, в которых я видел ребенка. Чудесного, веселого и озорного.
Того, кого она потеряла в себе слишком рано.
Я выталкивал себя из отделения насильно.
Буквально пролетел вперед, заставляя себя двигаться так, чтобы быть похожим на человека и не переходить на скорость и резкость хищника, который внутри меня никогда не дремал и всё держал под контролем звериного острого чутья.