Он оттягивает ворот водолазки так сильно, будто собирается разорвать ее на себе. Но эта мысль в следующее мгновение от меня ускользает, потому что я вижу, что Сиенна выбирает одежду под горло не просто так. Она прикрывает жуткий, уродливый, рваный рубец, будто рассекающий шею от края до края.
Этот шрам настолько страшный, что я не нахожу слов. Вся моя выдержка уходит на то, чтобы оставаться спокойной: не показать ни отвращения, ни тем более жалости. Возможно, первого Сиенна и ждет, иначе не устроила бы мне такое шоу, а вот второго никогда не простит. Слишком гордая она, чтобы позволять кому-то себя жалеть. А у меня едва получается сглотнуть горький ком в горле, ком сожаления и злости на того, кто это сделал. Потому что я знаю, каково это: месяцами прятать шрамы, пока они не сойдут, не рассосутся, благодаря регенерации вервольфов.
Если этой отметина на ее коже настолько давно, то почему он не проходит?
– Этому шраму больше десяти лет? Почему он не рассосался?
У меня получается сбить Сиенну с толку: очевидно, я реагирую не так, как она привыкла. Не падаю в обморок, не спешу утешать или убеждать ее, что ничего страшного. Это самая тупая фраза на свете, особенно, когда человек признается, что ему больно. А слышит в ответ: «Ничего страшного!» Тот, кто первым ее придумал, умом не отличался, но другие повторяют. Я понимала, что это страшно. Страшно каждое утро и каждый вечер смотреть на себя в зеркало и видеть не просто пару лишних килограмм, а отметину, напоминающую о том, что однажды ты потеряла все.
Сиенна сжимает-разжимает пальцы на водолазке, словно раздумывая: спрятать шрам или «пугать» меня дальше. Но потом все же поправляет ткань, приглаживает ее ладонями, слегка подрагивающими, выдающими бурю чувств внутри, которые она всеми силами пытается скрыть. Если бы еще их получилось прикрыть так же легко, как отметину плотной тканью! Для нее это непросто, для нее это эмоциональный стриптиз, обнажение перед другой женщиной.
– Это подарок безликих. Знаешь таких?
Я молча киваю, и она продолжает:
– У меня, как у любой волчицы, хорошая регенерация, поэтому они это предусмотрели и смазали клинок ядом осиной гарги.
Мои глаза широко распахнулись:
– Ядовитой змеи?
– Их любимое оружие, – горько усмехнулась Сиенна. – Фирменный знак. Позволяет замедлить регенерацию до человеческой. Мне перерезали горло, повредили связки… много всего повредили, я даже есть не могла, как все. Я должна была подохнуть, но каким-то чудом выжила. Лишилась ребенка и голоса. После долгих изнуряющих тренировок заговорить получилось, выносить и родить тоже. Но забыть весь этот кошмар…