Правда, это в случае, если я проснулся тем же утром. А если провалялся несколько суток?
Я поерзал на кровати, прислушиваясь к ощущениям. Да вполне нормально, жить можно. Брюхо побаливало, но терпимо.
— О, наша подушечка для иголок изволила очнуться.
Надо мной навис курчавый мужчина в стильных очках, которые, впрочем, не скрывали его усталости. С виду я дал бы ему лет пятьдесят. Лицо приятное, но глаза… Эти глаза повидали разные ужасы. Несмотря на даже несколько утонченную внешность, было в этом человеке что-то жесткое. Причем не с рождения — приобретенное. Панцирь, броня, скорлупа — стена, которую он возвел, чтобы не сойти с ума от своей работы.
Врач вздохнул и даже выдавил из себя улыбку.
— Ну с возвращением, Владимир Андреевич, пирожочек вы наш. Должен сказать, давно я не встречал такой начинки…
Это он к чему?
— Судя по тому, что обо мне говорят, пирожок-то с говном, — хрипло отозвался я. — Можно мне стакан воды?
— Стакан нельзя. Половину — можно. Софья Павловна, вас не затруднит?
Побелевшая, как бумага, надзирательница тут же вскочила с табуретки, на которой сидела у изголовья моей кровати, и бросилась к тумбе, на которой стоял дежурный графин с водой. В Академии вообще питали особенную нежность к потреблению жидкостей. «Попить водички» было едва ли не единственным предлогом, чтобы прервать любую деятельность — и всегда разрешали. Видимо, блюли нормы.
Надзирательница поднесла мне наполовину полный стакан, и я с благодарностью ей кивнул.
— Спасибо. Спасибо, что успели.
Она рассеянно отмахнулась. Было заметно, что Софья испугалась не на шутку. Ну еще бы! В ее дежурство происходит такая хренотень! Княжеского внука едва не закололи, да еще и предварительно усыпили весь этаж. Ох, чую, шухер сейчас будет до небес… И Софье прилетит в первую очередь.
И зря. Я был уверен, что она ни при чем. Во-первых, едва ее растолкал. Во-вторых, явно имела место темная магия. А Софью, обладай она Темным даром, и близко бы не подпустили к острову.
— Тимофей Викторович, — представился мужчина, пока я жадно хлебал воду. — Лекарь этой богадельни.
— Высокого же вы мнения о месте службы.
— Я не о форме, а о содержании, — отрезал лекарь и повернулся к надзирательнице. — Софья Павловна, вы же еще не ели с вечера?
— Н-нет…
— Тогда прошу вас зайти в медпункт и сдать кровь. Уверяю, мы с господином Оболенским пока без вас справимся. Жизни вашего воспитанника ничто не угрожает, так что идите с богом. У вас, сдается мне, полно дел в свете последних обстоятельств…
Софья тряхнула головой, и растрепанная золотистая коса свесилась с ее плеча.