— А есть разные варианты?
— Когда в дело вмешивается Тьма, вариантов всегда множество. Тьма — она же… Она принимает разные формы. Это ведь просто сила. Сила, помноженная на волю ее обладателя. А воля бывает разной. Вот я и думаю, а не прокляли ли вас.
Я остервенело замотал головой, но, кажется, сделал только хуже. Башка закружилась, и мне пришлось упасть на подушку.
— Вы о моем недуге знаете. Ну, про память, — тихо ответил я. — Так что мне надо все объяснять как дитю неразумному.
— Вы и есть дитя неразумное, Владимир Андреевич, как это ни прискорбно. Когда у вас появилась печать?
Я помедлил, пытаясь решить, рассказывать ли лекарю о Темном ритуале, который вытащил меня с того света на этот. Да, мать явно сделала это втихую — ни дед, ни отец не знали. Значит, и Темная мать Друзилла наверняка не оставила никаких записей в своих реестрах. Они же там вроде все манипуляции с Тьмой должны записывать…
— Несколько дней назад. После аварии, — наконец ответил я.
Ладно, рискну. Почему-то этот дядька казался мне достойным доверия. Может потому что из всех на этом острове выглядел наиболее человечным. Врачи — они во всех мирах врачи. А этот еще и аристократ. Для него клятва должна многое значить.
— Знаете, при каких обстоятельствах?
— Да. Я умирал, даже лекари были бессильны. Меня вернули к жизни посредством некого темного ритуала. Деталей не знаю. После этого появилась печать.
Лекарь помрачнел.
— Значит, вы обрели связь с Тьмой. Пусть самую слабую, но раз печать проявилась, вы отмечены.
— Это я знаю, — отозвался я. — Лучше послушайте, что было ночью.
Я рассказал ему про странный паралич, про окутанного тьмой убийцу и почти беспробудный сон всего этажа. Упомянул о том, как жгла печать, как удалось сбросить оцепенение. О попытке схватить супостата и том, что было после. И чем больше я говорил, тем мрачнее становилось лицо лекаря.
— Вы знаете, что это было? — спросил я, закончив рассказ. — Понимаю, не ваш профиль, но вы сам хотели знать. Так у вас есть хоть каике-то предположения о том, с чем мне пришлось столкнуться?
Тимофей Викторович кивнул.
— Боюсь, не предположения, — ответил он, убрав очки в кармашек халата. — Утверждения, Владимир Андреевич. Первое — вас прокляли. Судя по тому, как расползалась чернота по вашим органам, случилось это не вчера. Кто-то раньше позаботился.
Миленько…
— Значит, проклятия имеют силу…
— Еще какую! Зависит от силы того, кто проклинал. Ну и сами проклятия тоже бывают разными. Судя по тому, что я обнаружил у вас — это было проклятье на смерть.
Я снова сел на кровати и подтянул ноги к себе.