Колкая малина (Горелов) - страница 14

На первую страницу
Можно кем угодно оказаться,
Если себя грязью замарал.
И от кого-то трижды отказаться,
Пока ещё петух не прокричал.

Перекладина

С берёзы соки жали каждую весну,
Тыча в неё острыми ножами.
Она была красива и стояла на виду,
Покрытая рубцами, как грехами.
Её никто не обнимал и не жалел,
Вот только раз кукушка прилетала:
Кто-то долгой жизни захотел,
А она всего пять раз прокуковала.
А как-то бабочка на свежий шрам присела
И слезу утёрла нежным хоботком.
А однажды показалось, что ей пичужка спела
Своим пронзительным и нежным голоском.
Из её семени проклюнулся росток —
Её нежное и хрупкое дитя,
И в то же лето вылез маленький грибок,
Такой же одинокий, как она.
Она и это не сумеет защитить,
Когда не может ни кричать, ни воевать.
Всё сумеют истоптать и осквернить,
Когда придут свою нужду справлять.
Я кого-то только тем обижу и озлоблю,
Что на виду, и статью хороша,
Из меня каждый метит вытесать оглоблю,
А я хочу, чтоб перекладину Креста!

Страшно

Сохнут губы на сыром ветру,
Жутко в полушаге от обрыва.
Я её за то не прокляну,
Что с другим богата и счастлива.
Каждый выбирает свой причал,
Даже мёртвая петля преодолима.
Но если ты в свой срок не добежал,
Тоска потерь уже неотвратима.
Кто видел, как целуются цветы,
Обязан распознать в себе поэта.
Пусть жизнь – она из слов и суеты,
Мы все – прозревшие от солнечного света.
Она теперь у золотого блюда,
С губами, липкими от сладкого вина.
Она однажды появилась ниоткуда
И так же в никуда теперь ушла.
Никого не сможешь победить,
Пока вопрос остался без ответа,
И можно только Господа просить
Остановить кровотечение поэта.
Внизу клокочет времени река,
И жутко в полушаге от обрыва.
А тем, внизу, уже наверняка
Понятно, к кому жизнь несправедлива.

Родники

В тряпье на нарах умирал святой,
И где-то в этот час забил родник,
Который послан быть живой водой
Тем, кто ослаб, но до конца не сник.
Туда нет даже узенькой тропы,
Которая к прозрению может довести.
Только по извилинам собственной судьбы
Каждый свою душу сможет поднести.
А я сумел сей путь преодолеть,
Таща свой горб ошибок и стенания.
Мне надо было обязательно успеть
К дарованной минуте осознания.
И в чистом зеркале святого родника,
В не покалеченной ничем картине мира
Я видел маму и ребёнка-грудничка,
Которого она собой кормила.
На воду капнула росинка золотая,
Птичкой сбитая с травинки луговой,
И слабый всплеск, волны не поднимая,
Картину мира делает другой.
В той глади школьный вечер отражался,
В крамольной близости там кто-то танцевал.
Из далёкой юности мне парень улыбался
И будто бы вернуться приглашал.
Я на коленях бы туда добрался,
Чтобы с тем парнем рядом постоять,
Следующая страница