Колкая малина (Горелов) - страница 31

На первую страницу
Кто-то яхту приобрёл, кто-то самолёт,
Кому-то биржа подыграла, кому-то футболисты.
Денежная масса мимо не пройдет,
Её правильно направят финансисты.
Римская динария и американский доллар —
Кушанье с одной сковороды.
Там всегда один и тот же повар
И заповедь «продай или купи»
Если знаете, откуда надо брать,
Все на свете можно откупить,
И что угодно можно преподать,
И перепродажей души отравить.
А вчера пособие по бедности давали,
И в магазинах сразу скидки расцвели.
Так столько разного товара понабрали,
Что даже не сумели унести.
Динарии в мошне, и доллары в счетах,
Там кураж и тысячи оргазмов.
Им незачем молиться о пяти хлебах,
Просыпаясь ночью от голодных спазмов.

Милосердие

Она любила кошек и собак,
Ей с ними целовалось и чесалось.
Для них готовили форель и бешбармак,
Что не пожрали – людям раздавалось.
Открытая и кроткая в душе,
Она училась милосердию у мужа,
Который депутатствовал в гнезде
С лепным гербом Советского Союза.
Он был когда-то комсомольским вожаком
И гуманизму был учён не понаслышке,
С гармошкой, под карьерным куражом,
Стучал чечётку пьяным коммунистам.
А мир её души был нежен и высок,
Он должен быть примером и уроком.
Когда нагадил в золотой горшок,
Подмыться надо персиковым соком.
Он подстригаться улетал в Париж,
Стриптиз смотреть старался на Багамах,
Всегда встречал объятья и престиж
Под грохот в триумфальных барабанах.
Он будет дуть на красные угли
И бормотать слюняво и упрямо:
«О Боже, Царя-батюшку Храни,
Я от него, как Ева – от Адама»

Победителям

Зря в атаку собирались, кончилась война.
Сегодня только пленных целая толпа,
А в блиндаже солдаты и бывшие стратеги
Друг другу на груди колют обереги.
Из них, вернувшихся работников войны,
По закону выжженной земли,
Кого-то ночью обязательно разбудят,
Ведь только в сказках победителей не судят.
На фронтах своих прилюдно убивали,
А здесь, в подвалах, просто в голову стреляли.
Нет покро́вов от бешеных зверей,
Которые прижились в образах людей.
Кто-то кинется в загнившее болото —
От берега до берега рукой подать всего-то.
А кто-то побежит по взлётной полосе,
Но не взлетит никто на сломанном крыле.
Если на скаку разорвана уздечка,
И с верного ствола случилася осечка,
А друг в тебя стрелял из-за угла,
Твоя победа ещё очень далека.
Но, если воли нету без обмана,
Пускай его из небытия обнимет мама,
И пусть она яви́тся молодой,
В голодоморный год – сорок седьмой.

Наёмники

Качает лодку на речной мели,
Джаз играет маленький приёмник.
А мне мерещатся неясные черты —
Возможно, это прошлого наёмник.
Его наёмники – страдальцы и ревнивцы,
На них поминки и блокадный метроном.
Они не палачи, а очевидцы,
Следующая страница