Сейчас на Николасе до смешного мешковатая… даже не знаю, как назвать. Спецодежда? Он с ног до головы в хаки и, наверное, на седьмом небе от счастья, а новые рабочие ботинки, должно быть, весят по десять килограммов каждый. Видимо, он кажется себе крепким суровым мужиком из первобытной местности, но вместо этого выглядит как один из охотников за привидениями.
На нем снова та клетчатая шапка, хотя ему наверняка жарко после всех этих подниманий холодильников, откручивания полок и всего того, в чем я не участвую, притворяясь хрупкой девушкой, чьи изящные коленочки подгибаются, даже если поднять коробку с салфетками. Захотел купить дом без моей помощи, значит, сможет отлично все перевезти тоже полностью самостоятельно. Кажется, он так и ждет, что я брошу ему это в лицо, поэтому, завидев меня, просто сидящую и ничего не делающую, прикусывает язык и молчит.
Его новый имидж выглядит так неестественно. Изо всех сил старается бороться с собственными генами, умничка.
Но Николас в любой одежде выглядит так, что ему только балы в Пемберли открывать. У него аристократическое, точеное лицо денди, обаяние в каждой черточке; бледная кожа, изящно взлохмаченные волосы цвета темного шоколада, которые на лбу выступают треугольничком. Взгляд должен быть злым, выдавая личность скрывающегося за этой внешностью человека, но вместо этого там сама наивная невинность, врожденная черта хищника, позволяющая волку незаметно рыскать среди овец.
Когда он улыбается, строение его лица завораживает: на вызывающих зависть скулах кожа натягивается, будто он постоянно втягивает щеки. Такой надутый, жеманный вид красоты, так и требующий усадить его на кожаный диван и не мешать предаваться унынию. При мысли о нем, с важным видом вступающем под сень леса нарубить дров, я чуть не давлюсь соком. Неотесанным этого мужчину назвать точно нельзя.
– Ты злой двойник Николаса? – спрашиваю я. – Или добрый?
Он только сердито хмурится в ответ.
– Ну правда, почему ты так оделся?
– Тише. – Он оборачивается в сторону комнаты, где грузчики ставят на тележку стиральную машину и сушилку. – Можешь просто побыть паинькой? Отлично.
– Не-а. Ты что, пытаешься впечатлить их или что?
Он меняет тему, пока крутые ребята не слышат.
– Почему ты все время бегаешь в ванную?
Я медлю, пытаясь решить, какой из двух малоприятных вариантов покажется ему противнее.
– Критические дни.
Он скептически приподнимает бровь.
– Тебе нужны подробности? Если хочешь, не буду смывать в следующий раз, сам увидишь, что я там делаю.
– Да что с тобой не так?
– Ты. Вот что со мной не так.