– Я только хочу, чтобы я был тебе небезразличен, – умоляюще произносит он, обеими руками указывая на расстояние между нами. – Хочу, чтобы ты слушала. Чтобы мои чувства имели значение.
На пороге сознания уже маячит вина, но тут я вспоминаю, о чем был изначальный спор: о том, что он купил дом за моей спиной. Что все это время втайне рвал и метал, злясь, что не принял предложение в Мэдисоне, и виня в этом меня. Предположил, что я, конечно же, откажусь от своей работы из уважения к его более значимой профессии и высшим целям. При этом, полностью забыв про меня, он осыпает подарками свою чудовищную мать, никогда не воспринимает всерьез ни мою работу, ни друзей и не защищает от унижений со стороны его собственных друзей и семьи. И этот человек, с такой мукой сейчас смотрящий мне в глаза и так искренне огорченный, месяцами пытался заставить меня бросить его.
Он все перефразировал, выставив негодяйкой меня, а я почти купилась.
– В эту игру могут играть двое, – шиплю я. – Думаешь, я в тебе ничего не хочу изменить?
– Что изменить? – вздрагивает он.
– Догадайся. – Я поворачиваюсь и поднимаюсь по ступенькам в спальню справа. Пружинную сетку кровати я отдала ему, а матрас велела отнести в комнату, которая станет моей на время пребывания здесь. – До двадцать шестого января куча времени.
Сегодня воскресенье, худший день недели. Точнее, бывший худший день: теперь воскресенья – идеальный шанс проверить, потирая ручки, насколько глубока чаша терпения Роузов. Воскресенье теперь мой новый день рождения.
Скажу не хвастаясь, мой следующий ход – настоящий шедевр. Сверяюсь с часами: еще сорок пять минут до того, как грандиозный обман будет раскрыт. Сорок пять долгих, мучительных минут бесконечного дня. Сдерживаться уже становится сложно, особенно учитывая, что моя толстовка «Стилерз» во время переезда «потерялась», но совсем не «случайно».
Не хочу, чтобы Николас догадался о том, что его ждет, так что с самого утра расточаю улыбки и подсовываю Николасу «пожалуйста», «спасибо» и вежливые вопросы, как троянских коней. Похоже, это сработало против меня, потому что поглядывает он в мою сторону со все растущим подозрением, и настроение у него от этого не улучшается.
– Ты все еще в пижаме, – говорит он. Я снова смотрю на часы.
Еще сорок три минуты. Медленнее время тянуться просто не может, разве что пойдет в обратную сторону.
– И что? Я все успею.
– И то, что мы встречаемся с моими родителями в ресторане через сорок пять минут…
– Сорок три.
– А тебе, чтобы одеться, нужен час. Простая математика, Наоми.