Вообще-то, пятнадцать минут, и это если я не выбираю наряд заранее. Еще пятнадцать минут нужно на прическу, и еще столько же на макияж. Потом, как всегда, нужно что-то сделать в последний момент – выщипать брови, поправить маникюр. Поменять порвавшиеся колготки. Найти пропавшую туфлю. Час мне нужен, чтобы собраться. А это включает в себя куда больше, чем просто взять и что-то надеть.
Я решаю обидеться. Так давно этого не делала, а это так весело, что аккуратно подталкиваю его в нужном направлении, чтобы было за что уцепиться и неправильно понять.
– Да все в порядке, я накину свитер и джинсы за пару минут до выхода.
– А разве тебе не нужно целую вечность делать прическу и макияж?
Отлично. Спасибо, Николас, ты просто прелесть.
– Так ты считаешь, что мне нужен макияж?
– Я не это сказал.
– Намекаешь, что меня можно выпускать на улицу только с тонной косметики на лице?
– Нет. Я совершенно точно не это имел в виду.
– Наверное, нужно еще часа три волосы позавивать, да? – голос мой дрожит. Я жертва чудовищных злодеяний. – Потому что иначе я недостаточно привлекательна? Тебе, наверное, неловко приводить меня к семье, если я не соответствую навязанным обществом невозможным стандартам женской красоты?
Он смотрит на меня, прищурившись.
– Ты права. Твои волосы в естественном состоянии просто позор, а лицо настолько далеко от понятия «женская красота», что если пойдешь прямо так, то только задом наперед и в паре метров от меня. Я хочу, чтобы ты немедленно поднялась наверх и раскрасила себя до неузнаваемости, – замолчав, он приподнимает брови: – Я все правильно сказал? Ты эти слова хотела впихнуть мне в голову?
У меня падает челюсть. Он переводит взгляд на газету и переворачивает страницу. Исключительно ради большей драматичности: я знаю, что статью он не дочитал.
– Вообще-то, я хотела впихнуть в тебя яблоко и зажарить на вертеле.
– Валяй, Наоми, иди на ужин в пижаме. Думаешь, меня это волнует? Можешь хоть в Санта-Клауса переодеться, мне все равно.
Теперь я на самом деле обижена.
– Почему тебе все равно?
Он поднимает голову, глядя мне прямо в глаза.
– Потому что я считаю, что ты прекрасна, несмотря ни на что.
Уф. Ниже пояса, слишком даже для него. Я отворачиваюсь от этого лжеца и иду стирать следующую партию постельного белья. Наши одеяла и подушки перепачкались в грузовике, так что Николас весь день мыл вещи, а я подметала и чистила дом. Ничего не имею против Леона, и жил он опрятно, но меня не покидает чувство, что его присутствие нужно выскрести из дома. Он будто следит за каждым нашим шагом.