Он подошел ко мне вплотную, а я не могла сделать даже шаг назад. Ноги словно приросли к полу. Я хотела сказать что-то еще. Но не успела. Его губы снова смяли мои, язык проник внутрь, чтобы найти и медленно, смакуя каждое движение, изучить мой. И у меня больше не было ни одной причины, чтобы оттолкнуть этого мужчину. Да если бы и была, я бы уже не смогла.
Я чувствовала, как он обнял и привлек меня к себе. Как легко его рука легла на спину. Лаская, спустилась вдоль позвоночника вниз. Каждое прикосновение словно пробуждало к жизни миллионы нервных окончаний, о существовании которых я раньше и не догадывалась. Вокруг все качалось, словно мы со Станиславом плыли на маленьком суденышке посреди беснующегося океана. И я даже не сразу поняла, что мы миновали кухню, умудрились преодолеть коридор, и даже подобрались к лестнице.
Мы целовались на каждой ступеньке. Останавливались и целовались. Голова кружилась, будто меня засунули в центрифугу, внутри что-то екало, и было совершенно наплевать, если нас кто-то увидит. Да пожалуйста, пусть видят. Хоть все работники, все соседи, и весь город вместе с мэром или кто там есть, или вся страна с президентом. Да хоть весь мир. Лишь бы лестница не кончалась. Вот бы она была как та, в Одессе. Дли-и-инная. Или где-то еще. Главное, чтоб не кончалась. Потому что целоваться с ним было так сладко, и так правильно, будто только для этого я и появилась на свет. Не знаю, где он раньше болтался, этот теплый большой мужчина, почему только сейчас появился в моей жизни, да уже и не важно. Важно, что сейчас меня обнимают эти крепкие руки и прижимают к горячей груди. И в кольце этих рук так уютно и надежно, и ничего не страшно, потому что не может произойти абсолютно ничего плохого, потому что я тут, за каменной стеной. Своей любимой каменной стеной.
С каждой ступенькой становилось все жарче, будто лестница поднималась к жерлу вулкана. И стену трясло будто в лихорадке, и меня трясло вместе с ней. Ну, или ее со мной, но это неважно, потому что его сердце бухало и толкалось в мою ладонь, и мое сердце бухало и толкалось, тесно было ему в коконе дурацкой одежды. Она мешала и больно давила, словно стала мала на десяток размеров, словно я выросла, а она нет. И его одежда мешала, и лестница была слишком длинной, как ожидание. Впрочем, незачем ждать, я и так слишком долго ждала. Я рванула вверх его рубашку на спине и с удовольствием запустила руки под влажную ткань. Он вздрогнул, зарычав, и этот рык холодом скатился по позвоночнику, он был самым прекрасным, что я слышала в своей жизни! Мой зверь, мой мужчина, моя стена…