Действительно, зачем? Зачем бороться за свою жизнь? Зачем вообще… Жить? Какой правильный и в то же время сложный вопрос… Многие существа живут просто потому что живут. Инерции от первичного толчка, от рождения, когда их выбрасывает из мрака небытия в большой и прекрасный мир бывает достаточно, чтобы протащить их до самой могилы. Немногие задумываются о смысле своего существования.
Немногие мыслят за пределами жизни.
Долгие годы Мира занималась всеми своими обычными делами. Словно пастырь, она следила за эльфийским народом. Поговорка гласит, что с приходом старости время как будто ускоряется. Дни сменяются днями, мелькают месяцы, — вот сегодня опадает листва, а завтра, не успеешь и моргнуть, пойдёт снег… Это действительно происходит, и в какой-то момент Мира сама ощутила это странное чувство.
Однажды, хрустящим зимним утром, прохаживаюсь по дворику своего дворца, который тогда был построен ещё только наполовину, императрица обнаружила, что все лица вокруг стали для неё чужие. Женщина попыталась найти среди них кого-нибудь знакомого, кого она могла бы назвать по имени. Таких не было. Только чужаки. Куда-то подевались все слуги, лорды и офицеры, с которыми она говорила, спорила, смеялась… Их забрали потоки времени. Пламя погребального костра превратило их в прах, и он развеялся на ветру.
Женщина словно попала в чужой мир. Даже не так… Это она была здесь чужая. Эльфы вокруг шептались о чём-то. У них были свои дела, свои амбиции, свои жизни, свои истории в конце концов, в которых она была не более чем изображением на фоне, древним орнаментом. Когда она в последний раз слышала что-то кроме: да, госпожа. Как скажите, госпожа. Ваша воля — закон, наместница?.. Никто из них не смел смотреть в её глаза. Её как будто и не было вовсе.
Императрица устала. Она решила, что раз уж мир вокруг стал для неё чужой, значит она ему больше не нужна…
Мира приказала построить этот сад. Она закрылась от всего мира в своём маленьком уголке, продолжая жить сама не зная зачем.
Хотя нет… Возможно, у неё был ответ на этот вопрос.
От её собственной реальности уже ничего не осталось. Сплошные руины и воспоминания. Она была последним осколком эпохи, и ей почему-то, — теперь это было смешным, — казалась, что, если она уйдёт, всё это исчезнет вместе с ней. Растворится в не бытье. Все её друзья, родные, близкие будут смыты в потоках времени. Женщина ощущала на себя тяготу. Она тащила на себе своё время, свой век. В себе она видела статую. Живую реликвию давно прошедших времён.