— Вполне. Я позволю тебе оставить ее, — говоривший затянул паузу, которая казалась словно лезвие. — Пока вы оба сможете служить развлечением.
Металл звякнул возле моей головы.
— Освободи ее. Насладитесь короткой передышкой. Она не продлится долго.
Тьма сопровождала жуткие слова. Я могла слышать шарканье обуви уходивших зрителей. Когда шум толпы стал приглушенным, я повернулась в обратную сторону. Цепи, что царапали мою кожу, были сняты. Меня буквально затопило облегчение.
Но, несмотря на тысячу сжигающих изнутри меня вопросов, я позволила себе провалиться в темноту.
— Здесь есть еда, если ты проголодалась.
Сознание вернулось, как только он заговорил, но я продолжала удерживать глаза закрытыми, и цепляться за темноту как ребенок, который прятался под одеялом. Плохие вещи не могли случиться со мной, если меня не видели. В течение целой блаженной минуты, я тешила себя иллюзиями. А потом открыла глаза.
Зрение вернулось. Небольшая радость. Мое новое пристанище не было тем, на что стоило бы посмотреть. По крайней мере, я не находилась в комнате, где на меня глазела толпа…
Не особо приятная мысль. Мои размышления перешли к тому, как я оказалась здесь. Эта была не лучше. Идея, что кто-то перенес мое обнаженное, бессознательное тело, сводила меня с ума. Я сосредоточилась на комнате. Четыре бетонные стены с белой облупившейся краской, которой замазали что-то похожее на засохшую кровь. На стене, напротив кровати, где я лежала, свисало несколько цепей. В центре комнаты, сгорбившись над столом с металлическими ножками и круглой меламиновой столешницей, сидел мужчина и ел… что-то твердое.
Приподнявшись, я посмотрела на кровать. Матрас подо мной был тонким и бугристым. Нечетное число царапин омрачали металлический каркас кровати. Потертая белая простынь была заляпана пятнами, а ее края оказались разорванными. Я потрогала потертые концы полосок ткани, что покрывала мою грудь. Кто-то надел на меня импровизированное платье, пока я спала, но кто? Этот мужчина?
Зачем? Он уже и так все видел.
Все болело, но было приемлемо, так что я села на край кровати и попыталась познакомиться со слабым телом, которое не ощущалось как мое собственное. Мои воспоминания были словно снимки, сделанные без вспышки. Ни цветов, ни линий. Ничего, кроме размытых образов.
Я прикоснулась к своему лицу. Пальцами, я очертила контур своих губ, прошлась по своим закрытым векам, и скользнула вниз вдоль своих острых скул до подбородка. Тупая пульсация началась в основании моего черепа, и пульсировала все сильнее и сильнее, пока я боролась за то, чтобы вспомнить…