В салоне старенького седана запах пачули усилился. На зеркале заднего вида висели деревянные чётки. Их лакированные бусины блестели на свету. Я проводила взглядом трещину на лобовом стекле, делившую его пополам. Поёрзав на кожаном сидении, в попытках устроиться поудобней, мне пришлось чуть отодвинуть кресло назад. По всей видимости, Картер подвозила в последний раз кого-то, не слишком высокого роста. Чалис опустила солнцезащитный козырёк, повернула ключ зажигания. Гул мотора заглушила полившая из динамиков песня, на которую ещё с лета у меня открылась стойкая аллергия:
А, а, а, а, оставайся живым, оставайся живым,
а, а, а, а, оставайся живым.
– О боже, переключи, прошу, – взмолилась я. Картер бросила короткий взгляд из-под длинных ресниц, и, выруливая с парковки, хмыкнула:
– Не любишь диско? Или семидесятые?
Я покачала головой:
– Только эту песню. Лишь её.
– Всё плохое заканчивается. И песня тоже.
Гадалка не стала менять радиостанцию, а я не осмелилась настаивать. Под хит «Stayin’ Alive», мы взяли курс на салон Чалис.
«Мистерия» встретила нас сияющей вывеской, включённой даже днём. Шторы были задёрнуты, создавая в больших витринах тёмный, фиолетовый фон. Бронзовые подсвечники, выставленные за стеклом, производили впечатление атрибутов скорее антикварной лавки, нежели гадального салона. Или оккультного магазина, как угодно. Было уже за полдень, и лондонцы сновали по улице взад и вперёд. Обеденный перерыв. Совсем забыла, что такое работа. Это пора исправлять. Пока мы шли от машины к входу в магазин, я, погрузившись с головой в пучину воспоминаний о редакции в Лос-Анджелесе, вынырнула оттуда, когда едва не врезалась в тяжёлую деревянную дверь со стеклянным окошком. Колокольчик жалобно звякнул, стоило мне споткнуться о порог. Стараясь удержаться на ногах, я ухватилась за дверную ручку. Горизонтальное положение мне сейчас было совершенно ни к чему.
– Иисус Христос! Элис, тебя хоть на секунду вообще можно оставить одну? – воскликнула, вернувшаяся Картер, хватая меня за локоть.
– Нежелательно, – прокряхтела я, с благодарностью принимая помощь. Происшествие было, разумеется, чистой случайностью, но оставаться одной, я и правда, не хотела. Чалис втянула меня в тёмное пространство салона, мгновенно окутавшее меня ароматами грейпфрута, уже привычного для этого зала жасмина и ещё чего-то пряного, терпкого. Третий запах мой нос никак не мог распознать. Круглый стол сегодня украшала тёмно-зелёная скатерть, покрытая золотистыми символами. Может быть рунами, одной Вселенной известно. Я огляделась. Обстановка, не считая новых запахов и другой скатерти, не изменилась. Разве что, в комнате стало ещё темней, хотя это может быть после пребывания на солнце. Надо привыкнуть. Чалис кивнула на кресло: