Потому я почти кричу, пока Ник восстанавливает равновесие:
– Убирайся отсюда, слышишь?!
Улыбается. Хищно, жестоко. Ненавижу.
– Забыла своё место, Новенькая?
Он вдруг слишком резво для пьяного накланяется и цепляет пальцами мою щиколотку. Тянет меня на себя, я брыкаюсь. Он сам заваливается набок на матрас, но продолжает подминать меня под себя, бороться со мной. Меня душит страх, я молочу кулаками куда придётся. Сопротивляюсь. Сознание заволакивает кромешная тьма. Мне плохо. Меня тошнит. Из груди вырываются рыдания, глаза обжигают слёзы.
– Ненавижу! Не трогай меня!!! – реву я.
Бью кулаком, и попадаю по лицу. Удивлённый вздох.
– Твою мать…
Я цепляюсь ногтями в его лицо, сквозь пелену слёз в глазах вижу что-то красное в районе его губ, но не задумываюсь даже, шиплю:
– Я выцарапаю тебе глаза, слышишь?
– Ан-ни… Тебя трясёт.
– Я выцарапаю тебе глаза, если ты сейчас же не уберёшься отсюда! – повторяю я, а у самой зуб на зуб не попадает.
И тут я начинаю задыхаться. Грудь сдавливает до такой степени, что я и малюсенького глотка воздуха не могу сделать.
– Эй…
Ник резко садится и утягивает меня за собой, поворачивает меня так, чтобы прижать мою спину к своей груди, и шепчет на ухо:
– Спокойно, Ан-ни, дыши, слышишь? Дыши. Я уйду. Уйду прямо сейчас. Ты только дыши, ладно? Вдох-выдох. Не торопись, осторожно. Я больше не зайду в твою комнату, обещаю. Вот так. Я уйду. Вдох-выдох. Всё в порядке.
– Проваливай, Ник, – хриплю я, когда приступ отступает.
Меня всё ещё трясёт, но я смогу с этим справиться. И желательно, чтобы рядом не было Его. Я сжимаю кулаки и резко подаюсь вперёд, отлипая от его груди и скидывая с себя его руки.
Но Ник лживый до мозга костей: он не уходит, как обещал. Он утыкается лбом в мою спину и говорит глухо:
– Я не хотел. Я…
– Просто уйди, Никлаус! – срывается мой голос на слёзы.
Он отстраняется и наконец встаёт с кровати, но замирает в шаге от неё. Молчит. Я сильнее стискиваю зубы, отвернувшись в другую сторону от него. Слёзы безостановочно катятся по моим щекам.
– Теперь мы оба знаем секреты друг друга. Предлагаю, не болтать о них.
Он уходит, не дожидаясь моего ответа. Он ему и не требовался. Я зло смотрю на оставшуюся открытой дверь, подскакиваю с кровати и с грохотом её закрываю. А затем падаю обратно на кровать и даю волю слезам.
Опять! Он сделал это снова! Выпотрошил мою душу до слёз. Господи, да почему же так больно?!
Знаю почему. Так и не вылечилась до конца. Не справилась. Не стала сильной, как обещала самой себе.
Не помню сколько времени у меня уходит на то, чтобы успокоится. Но помню, что несмотря ни на что, думала о Нём и его шраме. Операция по пересадке сердца – не нужно быть доктором, чтобы это понять. Я столько раз видела подобные шрамы в тех же фильмах…