Я закатываю глаза, бросаю последний взгляд на Ника, которого за руку тянут к волейбольной площадке, вздыхаю и отправляюсь в дом.
Я жду, пока Вика спустится на цокольный этаж (или на первый, если заходить со стороны океана), где находятся три спальни для гостей, одна ванная и комната с бильярдом, и мы идём в ту комнату, где я спала в прошлый раз.
Скидываю свой рюкзак на широкую кровать, подхожу к окну и сажусь на подоконник, скрещивая руки на груди:
– Я не пила. И я не знала, что Ава поведёт меня в бар, но там оказалось здорово, Вик. Мне стыдно, что я тебя не предупредила о том, что иду гулять, но за то, что я хорошо провела время, в основном, – делаю я ремарку, – извиняться не буду.
– И что тебе там понравилось конкретно? – наигранно равнодушно интересуется сестра, укладывая комплект постельного белья на край кровати.
Я жму плечами:
– Атмосфера, компания и вообще…
– Тебе напомнить законы этой страны, Ань? – выпрямляет она спину сильней, цепко вглядываясь в меня. – Тебе нет двадцати одного года. Тебя вообще не имели права пускать в тот бар!
– Но пустили, – снова жму я плечами. – Вик, всё ведь в порядке? Так?
Вика ещё секунду не отпускает мой взгляд, а затем обречённо вздыхает:
– Так. Просто… Просто пообещай мне, что больше не будешь посещать подобного рода заведения.
– Что, совсем? – шутливо округляю я глаза. – Никогда в жизни?
Сестра непроизвольно улыбается, смахивая несуществующую пыль с ещё одного комплекта белья в руках, и произносит наигранно-ворчливо:
– Ты меня поняла. Переодевайся, и пойдём к океану.
Она идёт в комнату напротив, оставляет бельё и там и, выходя, поторапливает меня:
– Шустрей, Анют, встретимся у калитки через десять минут.
Но я продолжаю сидеть на месте, потому что только сейчас понимаю, что сегодняшней ночью наши комнаты с Никлаусом будет разделять какой-то несчастный метр. И на этаже больше никого, кроме нас.
Почему-то последняя мысль меня особенно тревожит.
Я встряхиваю головой и иду закрывать дверь. Затем достаю из рюкзака любимый купальник: он у меня полностью золотой, потому что я обожаю этот элегантный цвет, и стягиваю с себя майку.
Но, конечно же, именно в этот момент открывается дверь. А как иначе?
Я вздрагиваю, прижимаю майку к груди и разворачиваюсь к Никлаусу. Кто бы ещё там мог быть, верно?
Ник быстрым взглядом ощупывает кровать, рюкзак, купальник, и только потом проходит им по мне, с головы до ног. Хмыкает, идёт прямо ко мне, отчего у меня замирает сердце и сохнет в горле. От возмущения, разумеется. Но этот нахал всего лишь подхватывает мои вещи, возвращается к двери и запускает их по воздуху на кровать в другой комнате. Разворачивается обратно, снимает с плеча свой рюкзак, бросает его в изножье пастели и, нагло отодвинув меня в сторону, падает на кровать.