Она же направилась в сторону того места, где старушка, имя которой она пыталась вспомнить в пути, продавала мед. Сокращая путь к той самой старушке, ей послышался знакомый голос. Он притаилась в кустах, забыв о парезе и о меде.
– Это сложно объяснить, но даже в большом доме я чувствую себя одиноко, Отто, – говорила Марго. – Я так больше не могу. В нем я вижу неприступную стену. Он не слышит меня. Мне кажется, у него вообще нет никаких чувств, эмоций. Может годы берут свое…Но я не готова стареть сердцем. Понимаешь?
– Марго, я готов пообещать тебе безбедную жизнь и… чувства. Я люблю тебя и не могу смотреть, как ты молчишь и страдаешь. Сегодня вечером я уезжаю и тебе нужно принять решение. Ты заслуживаешь большего, и я могу дать тебе это. – убеждал ее дальновидный банкир, с которым у Марго и был роман, как догадывалась Хейзел.
Они поцеловались, держась за руки и Хейзел, сидя в засаде, снова губами произнесла слово, которое нельзя говорить, но если случай подходящий…
– Что насчет Хейзел? – спросила она.
– Она может тоже поехать, если, конечно, ее здоровье позволяет, учитывая ее проблемы со сном.
Пока они общались и постепенно удалялись, Хейзел пришлось ждать, когда наконец можно будет незаметно выбраться и отправиться за медом. По возвращении в свою комнату, она обнаружила Марго, которая копалась в ее вещах.
– Что происходит?!
– Мы уезжаем, Хейзел.
– В смысле? – делала она вид, что не понимает, о чем речь.
– Почему у тебя все вещи темные?
Хейзел хотела выпалить: «Чтобы не быть похожей на тебя!»; но сдержалась.
– Я люблю Отто, и мы уезжаем. Я уже сказала все твоему отцу. Я решила, что мы уезжаем.
– Положи мои вещи. Я остаюсь, мне двадцать один и я сама решу за себя. Вечно ты за всех принимаешь решение, следуя чувствам… – сказала она спокойно, но слегка раздраженно.
– Я понимаю твое разочарование, – сказала Марго, – но ты еще слишком мала, чтобы понять меня. Вот вырастешь, поймешь!
– Это вряд ли. – прошептала Хейзел.
– Если передумаешь, позвони. Я приеду за тобой.
Марго обняла ее и, спустившись вниз, взяла с собой чемодан, вышла и села в машину.
Пока Хейзел относила обещанный мед к дому Парси и Врана, она думала о том, каким мылом отмывается запах предательства и злости. Постучав в дверь и оставив банку, она незамедлительно отправилась домой, застав отца с сигаретой.
– Хочешь закурить? Сегодня можно. – сказал Генри, взяв паузу.
После отказа, он продолжил:
– Знаешь, все равно я счастливый человек.
– Почему?
– Да потому что у меня на душе мир. Я честен сам с собой, с этим чувством я буду просыпаться, встречать рассвет в нашем городе и жить дальше, в ладу с собой.