Я не слышал, как она вошла, но почувствовал присутствие, а потом сразу прикосновение. Она гладила меня по волосам, как маленького мальчика. Подняв голову, я встретил её взгляд. В нем не было жалости. Жалость вымораживала. Моя прекрасная незнакомка смотрела с сочувствием, нежностью и осторожным интересом. Она меня не боялась. Я больше не был её маньяком. А она, кажется, стала моим лекарством. Скорая помощь, которую не вызывали, но в которой остро нуждались мой натянутые нервы.
За несколько секунд я ощутил, как её взгляд согревает, окутывает теплом и уютом. Словно я опять сидел на кухне у Димы.
- Ты плачешь? - спросила она тихо и тут же прикрыла рот ладошкой. – Прости. Это не мое дело. Я наверно не вовремя.
- Вовремя, - эхом ответил я и поднялся с пола.
Она вся съежилась и как будто хотела даже закрыть лицо руками. её алые щеки выдавали стыд и смущение. Или пробежку? Я не сразу заметил спортивный костюм и запах пота, перемешанный с дезодорантом. её кожа была влажной, дыхание тяжелым. Я жадно втянул носом запах моей незнакомки. Словно заново научился дышать рядом с ней. Боль постепенно превращалась в жжение. Я бессовестно рассматривал её несколько секунд, пока она не коснулась моих влажных век.
Я взглянул ей в глаза и сразу нашел лекарство от боли. А потом прижал её к столешнице и набросился на губы, как голодный зверь. Я хотел её отчаянно и сильно. Никого я не желал так безумно и яростно как мою незнакомку.
Я не надеялся, что она вернется, но страстно этого хотел. Боялся только, что погорячился, и зря тешил себя воспоминаниями о нашей горячей ночи. При свете дня все иначе. Обычно я остывал к подружкам быстро и не стремился продолжать отношении. Почти никогда не звонил второй раз.
Но – нет. В этот раз мне хотелось повторить. Она прибежала ко мне вся потная, запыхавшаяся, а мне не просто не было противно. Я совсем поехал головой. Слетел с катушек. Чокнулся. Зацеловав, искусав до алого её губы, я принялся покрывать влажными поцелуями её лицо, шею плечи. Нетерпеливо стаскивая толстовку, ругался, как моряк.
- На хрен, на хрен, на хрен это все снимай. Хочу тебя, детка.
Она всхлипывала и помогала мне неуклюжими дрожащими пальчиками хватала себя за майку, тянула вверх. Она дрожала и постанывала, сигналя мне, что не против такого натиска. Она поворачивала голову, позволяя мне облизать её шею, выгибалась вперед, подставляя моим губам напряженные соски.
Она не боялась, опять ничего не боялась со мной. Или боялась, но желание отключало в ней разумную осторожность. Это возбуждало еще сильнее.