– Понял тебя, Дмитрий Евгеньевич. Интересно просто стало. Но так и быть, вопросов мы тут лишних не задаем.
– И это прекрасно.
– Мог сразу прийти ко мне. Чего к тренеру пошел?
– Дорогу знал только туда.
– Ладно. Это и хорошо. Значит, не соскочишь. Правила знаешь, да?
– Интуитивно понимаю.
– Тоже хорошо. Григорич, покорми его что ли? Увидимся вечером.
– Пока, – буркнул я, забирая свой паспорт.
Григорич снова открыл дверь и пропустил меня вперед.
– Мог бы сказать, что бывал тут. Еще и с Маратом, – попенял он мне в спину.
Я пожал плечами:
– Так я и сказал.
– Неубедительно звучало.
Конечно, неубедительно. Намного убедительнее приезжать с бывшим следаком, который прикрывал их шарашку. Да и до сих пор, наверное, прикрывает через старых знакомых в прокуратуре. Забавно, но мне было приятно и даже гордо, что я прошел проверку и сам пролез в бои. Без блатной помощи Марика. Пусть и незримой. Нет, это точно не считается нарушением правил. Надеюсь, мой дорогой друг не припрется сегодня на ринг. Совсем не хочется видеть триумф на его лице.
Я почти слышал, как Марик говорит самодовольно: «Надо было давно отобрать у тебя все кредитки, чтобы ты обратно стал мужиком».
Я не считал, что мордобой делает мужчину мужчиной, но адреналиновая кома меня, конечно, настигла.
Григорич привел меня в столовку. Я сел рядом с другими ребятами. За соседним столом обедали гости из ближнего зарубежья. Видимо, из тех самых цехов.
Борщ оказался горячим и вкусным. Я с удовольствием уничтожил всю тарелку и закинул следом чуть теплые макароны со странной подливкой. Надеюсь, там было мясо. Мне нужна была энергия и силы. Мы вернулись в зал, и я продолжил отрабатывать удары на груше и с тенью. Пацаны косились, но не доставали.
Ближе к вечеру меня начало подташнивать от волнения. Я перестал мучить снаряды и просто ждал, когда меня позовет Григорич. Он пришел без четверти семь, объявив:
– Дима, Митяй и Костя сегодня новичками. Остальные зрители.
Я сглотнул и поднялся с лавки.
Мне предстояло три боя. Я вроде бы попил перед выходом, но горло было сухое, как Сахара. Всегда удобно прикрываться принципами, чтобы отказаться от поединка. Мои принципы действительно стояли во главе, но страх тоже присутствовал. Стрех неизвестности, конечно. Я не боялся спаррингов с Маратом, зная его сильные и слабые стороны. Мне было интересно иногда устроить бой со знакомыми из зала. Даже от ребят из подвала я знал, чего ждать, трезво оценивая их и свои силы. Но на публичный бой мне выставят совершенно незнакомого противника. И я подозревал, что не самого слабого.