ТСС…
04.04.2016
Моя бессонная ночь где-то на полпути между вчера и завтра, а сам я на каком-то пустынном тротуаре из ниоткуда в никуда. Я иду на пару с дождём: мои ботинки шаркают по растрескавшемуся дну города, а редкие капли постукивают по его ржавым крышам. Небо, вечно затянутое тучами, почему-то не рыжее, как всегда в тёмное время суток, а багровое, как кровь. Может, потому что голова у меня раскалывается сильнее, чем обычно? Надо бы проглотить пару таблеток от мигрени. Лекарства – главная ценность, которая у меня есть. Главная ценность, которая осталась в этом больном мире. Ну ещё еда. О нет, совсем не та шикарная еда, которую раньше можно было найти в уже заброшенных домах или в ещё не обжитых подвалах – деревянные консервы в жестяной корке или, скажем, обломок ископаемого хлеба, а если улыбнётся, то и целый кирпич. Теперь даже облезлую кошку не поймаешь и главное блюдо всеобщего меню – это люди. Слабые, хворые, наивные, глупые – в общем, беззащитные перед облезлыми людьми, как кошки. Конечно, ещё есть места, где можно нормально поесть – да в любой платной кормильне. Но за миску пустого борща там придётся выложить приличное состояние – таблетки или, например, сигарету. Даром что в миске помимо пустоты только борщевик и вода. Наполнить брюхо можно и без опустошения карманов – к примеру, на загородной ферме Большого Малого. Он, конечно, та ещё сволочь, со своими гладковыбритыми амбалами в чёрных беретах колесит по округе на машинах без крыш, отстреливает стариков и старух, отрубает им головы, вытряхивает мозги и забирает себе черепа. Он верит, что эти трофеи приносят удачу, ведь их бывшие обладатели дожили до преклонных лет. Самому-то Большому всего тринадцать годков, даже щетина ещё не пробилась, – и подозреваю, за свою дальнейшую жизнь Малый ещё успеет накопить не одну гору удачи. Как бы там ни было, зато он не ест людей и даёт такую возможность другим. В сорянке, которую подают на его фермах, точно не попадётся чей-нибудь зуб или ноготь, но, чтобы поесть по-человечески, сперва там надо по-воловьи попахать посевы сорняков. Многие не хотят уподобляться животным – и давно перестали быть людьми. После такого верить, что этот мир не больной, может только больной. На голову. Или святой. Хотя, возможно, это одно и то же.
Я забредаю в проулок, чтобы отлить и съесть таблеток. Естественно, справить нужду можно где угодно, но глотать лекарство всё-таки лучше подальше от чужой головной боли. Шелестя о стену струёй мочи, я достаю пластиковый пузырёк с таблетками – но тут же прячу обратно в карман, потому что замечаю поблизости незнакомого типа, который вырастает словно из-под земли. Точнее, из мусорной кучи.
