Чего мы только не перепробовали за следующие двадцать лет. И частная школа для слабовидящих за бешеные деньги. И нетрадиционные специалисты с их нетрадиционными методами — от откровенных шарлатанов до сумасшедших гениев.
По правде сказать, моя слепота дала мне какое-то ненормальное упорство в достижении цели — даже из общения с шарлатанами я умудрялась извлечь хоть что-то полезное. Так или иначе, научилась я действительно многому. Один метод эхолокации чего стоит.
«Щелкать» меня научил очередной гений. И он действительно оказался гением — слепой музыкант, лауреат каких-то там конкурсов. Он подарил мне метод, с помощью которого я даже на велосипеде могла ездить. А заодно подарил музыку. И профессию.
Сколько всего и разного мы перепробовали с этим чокнутым экспериментатором — вспомнить и страшно, и приятно. Гарольд Рудольфович очень радовался, что у него появилась готовая на все и такая упорная ученица. Даже книгу написал о наших открытиях и мое имя вывел на обложку наравне со своим. Этот человек стал мне вторым отцом… и открыл мир заново.
А воображение и химия мозга дополнили картинку. Я даже цвета научилась различать — прикосновением. Сложно объяснить, как это, но красный отличался от синего всем — температурой, ощущением под пальцами, откликом на особый щелчок гортанью…
Конечно, полноценного зрения этим не заменить. Хотя я даже обычные книги могу читать — все так же, на ощупь, различая разницу между черными буквами и белым листом бумаги. Но, конечно, это медленнее и труднее, чем глазами…
Можно чувствовать небо, его пустоту и простор, ощущать на лице солнечные лучи и тень бегущих туч. Можно помнить, какое оно синее. Но увидеть его без глаз все равно нельзя.
Чего бы я только не отдала за здоровые глаза…
Потому что без них, будь ты хоть самой крутой летучей мышью, умеющей ориентироваться в потоке людей и машин, ничто не защитит тебя от выскочившего на пешеходный переход бешеного мотоциклиста. Особенно если звук его мотора заглушит гудящий на переезде электровоз.
— Куда прешь, ду-у-ура! — чужой крик забил уши, напрочь отрезая для меня любую возможность сориентироваться. А потом был удар, такой силы, что показалось — я словно разлетелась на части. Одна упала на шершавый асфальт, а вторая все летела, летела… пока не врезалась во что-то.
Это что-то всхлипнуло и вдруг зарыдало так, как будто это его… то есть ее убили.