Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я снова обрела возможность что-то соображать. Кажется, где-то далеко на горизонте ночная темнота уже начала постепенно таять, и приближающийся новый день заставил очнуться. Мы так и лежали, не отодвигаясь друг от друга, не размыкая объятий. Его теплое дыхание касалось кожи, пальцы легонько перебирали спутанные волосы. Я не чувствовала ночной прохлады: сильное горячее тело надежно укрывало от нее. Если бы только можно было остаться здесь навсегда… С этим мужчиной, ощущая его так близко, чувствуя в себе все еще твердую, полную желания плоть. Не думать ни о чем другом.
– Ты моя, – прошептал Влад, сдвигая волосы и пробираясь губами к моему уху. Прикусил мочку, тут же обводя ее языком. – Я больше не смогу без тебя.
Чуть развернулся, чтобы заглянуть мне в глаза, и там внезапно защипало от подступивших слез. Родной. Единственный. Я ведь тоже больше не смогу без тебя…
Я приоткрыла рот, чтобы сказать об этом, и мужчина тут же склонился к губам, накрывая их поцелуем. А от следующих его слов слезы все же сорвались, обожгли виски, но я только теперь поняла, что значит плакать от счастья.
– Ты же дождешься меня? Дождешься, любимая?
Месяц спустя
– Ковалева! Оксана! – на окрик главреда я отреагировала не сразу. Опять. Вынырнула из пучины собственных мыслей, пытаясь сфокусировать взгляд на разгневанном лице Мурзина. – Да что с тобой последнее время происходит? У меня такое чувство, что из командировки ты не вся вернулась, голову там оставила.
Скорее, сердце. Оно точно осталось в тихой глухой деревушке, там, где я таяла в объятьях самого потрясающего мужчины. После того, что случилось между нами в мою последнюю ночь в Зипунах, вряд ли смогла бы забыть о нем. Он не только завладел моим телом так, как это не удавалось прежде никому, но и проник в мысли, заполнил сознание. Стал дорог и очень важен. И все, что связано с ним, тоже сделалось очень значимым.
Статья давно была написана и уже увидела свет. Прогнозы редактора оправдались: после ее выхода наш журнал действительно резко взлетел вверх. Рейтинги возросли со скоростью, какой не было с момента основания издательства. Посыпались новые заказы и предложения от весьма влиятельных людей даже в большей степени, чем ожидал Мурзин.
Я получила премию и, в кои-то веки, его одобрение. Не то чтобы оказалась на особом счету в редакции, но некоторые оплошности он теперь был готов мне простить. Такие, например, как подобная рассеянность, когда вместо того, чтобы слушать выступающих на планерке, я тонула в размышлениях. Причем довольно нерадостных.