Волохов любил наблюдать ночь, любил далеко уходить от лагеря. Иногда углублялся даже в густые прибрежные заросли кустарника и камыша с тем, чтобы, выйдя неожиданно на поляну, остановиться и, затаив дыхание, вдруг окинуть всё окружение разом. « Должен же я хоть иногда узреть и почувствовать это тихое трепетное дыхание ночи,– сентиментально рассуждал он.– Ночь… Она живёт безмятежной гармоничной жизнью, жизнью лёгких колыханий, таинственного потрескивания и освещения».
…Сегодня всё кругом люминесцировало, словно не луна светила, а из самих предметов и растений истекал этот фосфорический свет. Было сказочно красиво. Деревья и кустарники казались более массивными, словно приобрели какие-то новые утяжелённые формы, будто оделись в покрывала и застыли, превратившись в драгоценные скалы, излучающие изумрудно-синий свет. Волохов остановился, зачарованный волшебством ночи…
…Зверь появился совершенно неожиданно прямо на тропе, приведшей к поляне. Он вырос вдруг тёмной огромной массой и замер. Казалось, он давно уже высматривал своего врага, но только теперь решил выступить открыто, и начать с ним схватку. Волохов оторопел: так это было неправдоподобно, не похоже на привычную действительность. Страх, или скорее неожиданность, парализовали человека.
Только опытный охотник, обладающий мгновенной реакцией и ищущий сам встречи со зверем, готов на подобное испытание. Волохов не был охотником. И хотя нож был на этот раз с собой – хороший охотничий нож, он вспомнил о нём только тогда, когда почувствовал резкую невыносимую боль в левом плече и когда что-то рычащее, тяжёлое, лохматое и зловонное придавило его к земле и стало со страшной силой трясти и рвать на части. Тогда-то в его затухающем сознании лишь на миг мелькнуло, что ему что-то надо очень срочно успеть сделать. Он судорожно выхватил из укреплённых на ремне ножен охотничий кинжал и несколько раз всадил его в рыхлый живот чудовища. И почувствовав, как что-то тёплое, терпкое и слизистое хлынуло на него, потерял сознание.
…Ночью в лагере никто его не хватился. Вместе со всеми в палатке он давно уже не спал, предпочитая свежий воздух под звёздами. Иногда, правда, он заносил свою раскладушку к рабочим, обычно это случалось посреди ночи, когда всё небо заволакивало беспросветными тучами, и мокнуть больше не имело смысла. Хотя по утрам, из-за того что рабочие курили в палатке, он обычно ворчал, словом, бывал не доволен.
А в этот день с утра, когда уже все умылись и, наконец, уселись за стол – намечался маршрут – начальник, взглянув на пустовавшее место, сказал:– Что-то долго Волохов сегодня бегает (только один он по утрам делал пробежку),– он что, не знает, что сегодня выезжаем?.. Однако прошло ещё полчаса, все уже позавтракали, а он всё не появлялся. Тогда все начали кричать, звать его. И затем, образовав две цепи, приступили к поискам. Одна цепочка людей пошла вверх по течению от лагеря, другая – вниз.