…Вокруг трапезного стола собрались все, кто был в лагере. Тётя Шура Кугеля выставила на покрытый клеёнкой стол в большой сковороде жареную рыбу: маринку, судака и сазана. Маринка жарилась по-особому, чтобы не чувствовалось костей, бока её были мелко прошинкованы, но не достаточно глубоко, чтобы сохранилась целостность. Сазан и сам по себе был менее костист, а судак тем более. Шишкин преподнёс и вяленую рыбу. Вход пошла и брага – на любителя. Она созрела во фляге за время, пока начальство находилось в Алма-Ате.
Рыбак Василий Тимофеевич Шишкин не был горьким пьяницей, выпивал не часто и понемногу. Сейчас он раскраснелся и явно не собирался заплывать на рыбалку.
Эдуард Капитонович, воспользовашись случаем, испросил разрешения на то, чтобы Шишкин позволил нам сделать один заплыв. Тот не возражал. И пока все «отдыхали» за столом, мы с ним поплыли. Эдик грёб вёслами, а я закидывал сеть. И надо было так случиться, что то, о чём мы всё лето мечтали – произошло. Когда я тянул сеть, вытаскивая её с попавшими в плен маринкой и сазаном, вдруг почувствовал тяжесть и даже привстал, думая, что сеть зацепилась. Тут Эдуард Капитонович, неожиданно оставив вёсла, пришёл мне на помощь. В этот момент показалась большая рыбья голова, мы хорошо напряглись и вытащили каратальское чудо – большого осетра. А когда мы затащили рыбину в лодку, и я всем телом навалился на неё, Капитоныч от радости стал колотить меня по спине.
Надо же, мы поймали осетра, о чём мечтали. В нашем ассортименте теперь был весь комплекс рыб, обитающих в Каратале: маринка, судак, сазан, лещ, озёрный карась и осётр.Ура! Мы ликовали. А когда вышли на берег и он предстал пред взором гостей, радости не было конца. Снова поехали в Тюгульбай и на этот раз привезли напитка покрепче, чем портвейн.
Осетра замерили – 1 метр и 20 сантиметров. Тотчас сфотографировались с ним. Баскарма держал рыбу за жабры, приподняв над землёй, а мы с довольными улыбками располагались по бокам.
Теперь было чем серьёзно заняться. Голову и хвост пустили на уху. А фелейную часть порубили большими кусками и засолили крупной солью в целофановом мешке. Пир продолжался. Правда, Шишкина рядом не было – он отдыхал, «спя» у себя в палатке за барханом. И нашего ликования не видел.
…Виктор Васильевич Дурнев – безусловно яркая личность. Он был бы таковым даже и по тому, что обладал редким басом, на который не обратить внимание невозможно, не говоря уже о том, что был большим выдумщиком и наделён незаурядным умом. К тому же умел заразить своими причудами окружающих. С ним было интересно. Особенно нравился он студентам практикантам. Разве могли, например, они допустить, что с этим крупным, солидным, в представительных очках специалистом, можно запросто подъехать к бахчам и «натырить» арбузов? Или проделать ещё какую-нибудь озорную штуку. А когда он был сам студентом, то подбил однажды пирующих с ним сокурсников ночью катать по территории общежития огромный валун. «А почему бы нам сейчас не покатать этот гранитный исполин? – предложил он. – А зачем? – спросил кто-то. – А просто так», – ответил он. И все, смеясь, вышли катать огромную булыгу, возлежавшую здесь ещё со времени землетрясения начала века.