— Ева, любимая моя, ты, действительно, так ненавидишь меня? Я настолько тебе омерзителен? — наконец тихо спросил он.
Она поняла — от ее ответа зависит ее будущее. И была поражена и смущена тем, что заколебалась с ответом, что его слова и искренний взгляд задели самые потаенные уголки ее души. Ей вдруг захотелось сказать: «Нет! Ты дорог мне, несмотря ни на что!» и она с трудом удержалась, чтобы не выдать своих чувств.
На помощь ей спасительно пришли воспоминания обо всех его масках: грязного старика в разбойничьем каземате; эсквайра Догерти с набеленным лицом; Джеймса, смуглого красавца с серо-зелеными глазами…
И она скрепила свое сердце, свою волю. Пришла пора и ей надеть маску, под которой она скроет истинное лицо и настоящие свои чувства.
— Я вас ненавижу, — отчеканила она ледяным голосом, которому бы позавидовала даже ее мать.
Его лицо побелело и вдруг исказилось. Даже если б она ударила его наотмашь — она не причинила бы ему такого страдания, поняла Ева. Ей и самой было нестерпимо больно! Но сказанного не вернешь. Она молча смотрела ему в глаза, не отводя взгляда, вкладывая в него все свое презрение, всю ненависть.
— У меня нет шансов? Даже если я откажусь от мести? — хрипло спросил он.
— Вы сами все разрушили.
Воцарилось страшное гнетущее молчание. Лес потемнел, солнце скрылось за тучами; деревья сомкнулись вокруг мрачно, будто свидетели какого-то жуткого преступления. Даже птицы, казалось, примолкли; Ева слышала только свое быстрое неровное дыхание и бешеный стук своего сердца.
Наконец, Саймон справился с собой. Лицо его вновь обрело краски. Но он больше не смотрел на Еву, он опустил глаза в землю.
— Идем, я отведу тебя к отцу, — хрипло сказал он, и она содрогнулась от его слов. Не могла поверить в то, что он говорит.
Он повернулся и зашагал в обратную сторону. Ева заколебалась, затем последовала за ним, удивляясь тому, что ноги будто налились свинцом. Она не ослышалась, как подумалось ей вначале: муж действительно вел ее к замку. И это абсолютно не укладывалось в ее голове.
За время пути они не проронили ни слова. Даже когда они вдруг услышали где-то неподалеку ржание лошадей и стук копыт, Саймон молчал, только жестом велел спутнице укрыться в кустах. Сам он был рядом, и по его встревоженному виду Ева поняла, что лучше не высовываться.
Сквозь ветки она различила трех ехавших быстрой рысью всадников: громилу с лицом убийцы, тщедушного слугу и знатного вида господина, лицо которого отчего-то прикрывала маска и который прижимал к щеке платок. Всадники проехали мимо в сторону Лондона, не заметив спрятавшихся. Ее муж проводил троицу недобрым взглядом и, стоило ей скрыться из глаз, он повел Еву дальше.