Саймон отступил от нее, запустил руки в волосы, нервно проведя по ним. Ева видела, что он на взводе и зол, как никогда.
— Да, я хотел мести! И не смей меня осуждать! Что ты знаешь о жизни? — неожиданно рявкнул он.
— Ничего! Ничего я не знала о жизни, пока не встретила тебя! — огрызнулась Ева. — Ну так ты мне не ответил, как ты собираешься мстить? Я имею право знать!
Саймон молчал мучительно долго, потом заговорил снова глухим, потерянным голосом:
— Ты хочешь, чтобы я отказался… Я не могу. Моего отца четвертовали у меня на глазах за то, чего он не совершал. Корби был его лучшим другом и обрек его на такое! Я носил это в себе долгие годы. Я поклялся отомстить. — Он замолчал, что-то обдумывая, потом снова заговорил: — Я хотел большего, хотел мучить его, заставить платить… Но ради тебя я не стану этого делать. Мы просто уедем. Он никогда о тебе больше не услышит.
Весь запал у Евы разом прошел, когда она услышала, что ее ждет.
— Если я пропаду, это убьет его, — подавленно прошептала она. — У него больное сердце, оно не выдержит. И моя бедная мама, что будет с ней? Почему она должна страдать?
Лицо ее мужа было непроницаемо, и Ева поняла, что он не собирается менять решение.
— Отец ни в чем не виноват! Его обманули! — попыталась вразумить его девушка, вспомнив подслушанный ею когда-то разговор.
— Это он тебе так сказал? И ты говоришь, что он себя не выгораживал?! — резко ответил Саймон, яростно сверкнув глазом.
— Нет, он винит во всем себя, — подавленно ответила Ева.
Он медленно подошел к ней, взял ее ледяные руки в свои горячие ладони и нежно сжал тонкие подрагивающие пальчики. Девушка подняла глаза на мужа, а он тихо заговорил:
— Ты даже не представляешь, что для меня сделала, словами не описать. Ты ангел, заставивший меня отказаться от мести, вернувший мне радость жизни, надежду, любовь! Я люблю тебя. И я знаю, что и ты меня любишь. Мы просто уедем. Далеко отсюда. Я уверен — мы будет счастливы! Это даже местью назвать нельзя, все девушки рано или поздно покидают родной дом и живут со своими мужьями.
— То, что я бесследно пропаду, не предупредив родителей, нельзя назвать местью? — спросила она, вырывая свои ладони из его рук. Она представила вдруг свою жизнь с Саймоном. Кем она станет рядом с таким мужем — беглым каторжником, разбойником? Превратится в такую же, как он, отщепенку, преступницу? Ее лицо передернулось от отвращения. — И ты ошибаешься, если думаешь, что после всего, что было, я тебя продолжаю любить.
Он смотрел ей в глаза — напряженно, с затаенной мукой во взоре. Долго смотрел, будто что-то решал про себя, собирался с силами и не решался сказать.