В голове будто взрывалось что-то, ноги подкашивались, во рту было сухо, перед глазами плавали разноцветные круги. Баронесса застонала и без сил упала на стул перед туалетным столиком. Из зеркала на нее смотрело какое-то привидение: заплывшие узкие щелки глаз, желто-зеленое лицо, потрескавшиеся бескровные губы.
— Больше никогда капли в рот не возьму! — простонала баронесса, в ужасе разглядывая себя. Неужели это она?.. А ведь красота — единственное, что у нее еще осталось! Неужели и это отнимет у несчастной Гвен жестокая судьба?
Но она тут же всхлипнула и уронила раскалывающуюся голову на руки. А для кого ей беречь эту красоту? Для Аллейна, этого безжалостного и циничного чудовища, с его отвратительными «причудами»?
— О, Генри, Генри! — вырвалось у Гвен. Как ей захотелось его объятий, силы его надежных могучих рук, вкуса его твердых и в то же время нежных губ!
Но не время было жалеть себя. Нужно было бежать спасать Еву Корби…. хотя, наверное, уже поздно!
Появившаяся Джейн получила вместо утреннего приветствия пощечину, но на этом силы баронессы иссякли, и служанка не без труда облекла еле шевелящееся тело госпожи в утреннее платье и зашнуровала корсет. Пум-Пуф с веселым лаем кружил вокруг хозяйки, радуясь ее пробуждению, виляя хвостиком и рассчитывая на приятную прогулку. Но Гвен разбила его надежды, сказав Джейн:
— Выведи Пуфика, мне некогда. Только на поводке, а то… ходят тут всякие.
Когда она вышла, Джейн состроила вслед ее сиятельству рожицу и повторила, обиженно потирая щеку:
— Выведи Пуфика!.. Некогда ей! А дать ни за что по лицу — на это время, пожалуйста, всегда найдется! — И, обращаясь к не менее ее обиженному на баронессу песику, воззвала к нему: — Ты же видел, сколько я ее расталкивала да будила! А она спала, что бревно! А теперь я во всем виновата! Эх, тварь ты бессловесная, и не заступишься за ни в чем не повинную бедную девушку! Ну, ладно, иди ко мне, дурашка, наденем поводок да пойдем гулять!
Пум-Пуф скорчил гримасу — он ненавидел, будучи от природы свободолюбивым псом, ошейники и поводки, — но заветное слово «гулять» возымело — таки на него свое действие, и вскоре Джейн с болонкой на руках вышла из комнат баронессы Финчли.
***
Гвен, между тем, едва успела сделать несколько шагов по коридору и свернуть к лестнице, как столкнулась с тем самым мужчиной, который был совсем недавно предметом ее грез. Причем столкнулась именно так, как ей мечталось, — оказавшись вдруг в кольце его сильных рук, прижатой к его широкой груди. А все потому, что баронесса споткнулась на верхней ступеньке и чуть не полетела вниз, а Генри поднимался наверх, и ему волей-неволей пришлось поддержать падающую молодую женщину.