— Поехали! Быстро!
И карета, с небывалой для нее ранее скоростью, покатила к замку лорда Корби, оставив достопочтенную леди Уиллис, весьма возмущенную бестактностью эсквайра Догерти, и ее слуг чихать и кашлять из-за клубов поднявшейся пыли.
86.
Никто бы сейчас не смог помешать Саймону добраться до его жены. Даже стражники, стоящие на воротах замка. Последние, услышав, что Саймон законный муж Евангелины Корби, сочли нужным пропустить карету и сопроводить ее до небольшой часовни, где проходила церемония.
Забыв о том, что Гвен не желала оказаться в стенах замка, не чувствуя боли в груди, Саймон легко спрыгнул с козел на землю и бросился к часовне.
Он легко распахнул тяжелые створки и ворвался в храм. Нет, он не верил до конца, что Ева способна так быстро снова выйти замуж! Его не убедила ни леди Уиллис, ни стражники на воротах. Но все оказалось правдой. Вот его жена стоит перед алтарем, с которого что-то вещает священник, рядом с другим мужчиной…
На секунду Саймон лишился речи. Он не знал, что сказать, но он обязан был это остановить.
Присутствующие оборачивались на него, целеутремленно шагавшего по проходу к алтарю. Взгляды их выражали удивление и неодобрение, но он, не замечая их, смотрел только на свою жену.
Она словно почувствовала его взор, обернулась. Роскошное серебристое платье лишь подчеркивало ее бледность и печальный вид. Но вот она увидела своего мужа, и без того большие глаза ее, казалось, увеличились вдвое. Она смотрела на него, будто не узнавая, или не веря, что перед ней Саймон. А рядом с ней, на месте жениха, стоял Генри Лайс!
Шелтон пришел в бешенство. Он вытянул руку, указывая пальцем на жениха и невесту, и не придумав ничего лучше, рявкнул:
— Какого черта?!
Священник покачнулся и стал неистово креститься, большая часть людей, находившихся в часовне, последовала его примеру. Но были и такие, кто замер на месте и ошеломленно смотрел на «воскресшего» Саймона.
Ситуацию разрядила Ева. Она ахнула и лишилась чувств. Ее подхватил Генри. Но Саймон не желал, чтобы кто-то, кроме него, прикасался к его жене. Он подскочил к Лайсу и забрал у него свою жену. Он уложил Еву на скамью и опустился рядом с ней на колени.
— Ева, любимая моя, — шептал он, осторожно шлепая ее ладонью по щекам. Ресницы девушки затрепетали, и Ева отрыла глаза. Она смотрела на Саймона и, казалось, изнутри наполнялась чудесным светом, столько любви и нежности было в ее взгляде.
— Саймон… — прошептала она, ласково касаясь кончиками пальцев его щеки. И вдруг блаженно выдохнула: — Живой…
Саймон забыл обо всем рядом с ней. Он таял от одного лишь прикосновения ее пальчиков, постепенно превращаясь из комка нервов, коим являлся последнее время, в живого человека. Напряжение отпускало, зато вернулась боль от не зажившей раны, которая усиливалась с каждой секундой. Даже, кажется, стало больнее, чем раньше. В ушах зашумело, а в глазах стало темнеть. Только бы самому не лишиться сознания! Он зажмурился, потряс головой, но становилось только хуже.