Вскоре она с несказанным облегчением увидела, что страшный цвет лица лорда исчез, дыхание стало глубже, он пошевелился и приоткрыл глаза. «Слава Всевышнему!» — сказала про себя Гвендолин.
— Это вы? — прошептал еще через какое-то время лорд. — Баронесса Финчли?
Гвен увидела удивление, мелькнувшее в его взгляде. Неужели он думал, что она не способна проявить милосердие?
— Это я, — мягко ответила она. — Лежите спокойно. Сейчас я позову врача и слуг.
— Вы меня спасли, — тихо произнес Корби. — Спасибо вам. Я не забуду этого…
Гвен вздрогнула. Боже правый, она и правда спасла его! Того, кого ей приказали убить… Быть может, если б она оставила лорда умирать, не пришла ему на помощь, — он был бы уже мертв. И, узнай о смерти своего врага маркиз Аллейн, она, Гвен, возможно, купила бы этим свою свободу у этого страшного человека.
А теперь — что, если лорд Корби всем расскажет, что она его спасла? Если это дойдет до Аллейна — пощады не жди!
— Милорд, я прошу вас, — пролепетала она, тихонько опуская голову Корби на ковер и поднимаясь, — умоляю… не говорите никому о том, что я была здесь и помогла вам.
— Почему?
— Потому что… потому что… я не могу объяснить. Но обещайте! Умоляю вас!
— Обещаю, — сказал Корби.
— Благодарю вас, милорд. Я за врачом. Сейчас позову его. — Гвен повернулась и побежала к дверям. Боже, Боже, какая же она дура! Идиотка! Она могла быть завтра же свободна! Она сама закрыла себе дорогу к избавлению от Аллейна…
Но в самой глубине души баронесса признавалась себе, что рада, что оказалась рядом и спасла Корби.
41.
Генри нетерпеливо расхаживал по оранжерее. Он не замечал красоты, царящей вокруг. Распустившиеся цветы дарили настоящее буйство красок, но, конечно, главенствовал здесь зеленый цвет.
— Ваша милость, — раздался тихий шепот за спиной.
Генри обернулся, он хмурился и был весьма недоволен. Эта девица постоянно заставляла его ждать. Но ее стоило ждать…
Это была Джейн, молоденькая служанка баронессы Финчли. Джейн была маленькой и верткой, словно воробышек. И за большие деньги эта девица шпионила для него за своей госпожой. Частенько она добывала для Генри полезные сведения, и именно она сообщила ему про яд, который привезла баронесса, — вернее, про странный флакончик, содержимое которого любопытная Джейн даже удосужилась понюхать, но, к счастью, не попробовала.
— Простите, я не могла уйти раньше, госпожа сама не своя сегодня. С ней творится нечто странное.
— Вот как? — Генри нахмурился еще больше. От этой змеи-баронессы ничего хорошего ждать не приходилось.
— Да! Она будто не в себе! Прибежала после завтрака и стала метаться по комнате, а потом как начнет хохотать, будто в нее сам дьявол вселился! А потом она плакала и целовала Пум-Пуфа… Мне так жалко ее сделалось, — печально добавила Джейн.