— Эти чертовы люди, испохабят любую идею. — сказал Такаги и сжал стопку в кулаке. Чего он не знал, так это того, что эти эксперименты производились на территории Японии, и в настоящее время. Сейчас он понимал, что просто старался об этом не думать. Технологии захвата магов постоянно улучшались, громоздкие серебряные иглы в нервные узлы сменились компактными наручниками и ошейниками, появились высокочастотные излучатели, глушившие магические проявления на определенной территории — пока ненадежные и тяжелые, но — появились. У «Антимагии» в оборот вошли патроны с электрическими, шоковыми зарядами, гранаты с нейропаралитическим газом, иглеры — метатели легких игл с ядом кураре. Значит, научная работа шла все это время, и это мог бы понять любой человек, мало-мальски допущенный к тактике и оборудованию Инквизиции и подразделения «А». А он — просто старался об этом не думать. Мария-сан вживила ему в шею серебряную капельку, которая должна взорвать ему атлант — позвоночник, на котором держится череп, первый позвонок. Если он заговорит. Если он выдаст Сумераги-тайчо и их небольшой заговор против Императора. Хороший способ покончить с собой, подумал Такаги, вот этому менеджеру рядом если он вдруг захочет уйти из жизни, придется прыгать из окна своего офиса, или искать место поглубже на берегу, или засовывать голову в газовую духовку, топить в ванной включенный тостер… А Такаги достаточно подняться во весь рост и заорать о том, что Сумераги и ее Всадницы собираются свергнуть Императора и штурмовать Лазурный Дворец — и бац! Его голова покатится по полу, удивленно моргая выпученными глазами. Прекрасно.
— Этот город превращает людей в жалкие ошметки. — говорит мужчина рядом: — сперва они — нормальные. Обычные люди. Ходят на работу. Любят своих близких. Уважают власти. Воспитывают детей. А потом, в один прекрасный день что-то замыкает у них в голове и они становятся поехавшими хищниками. Убийцами. Маньяками. Еще. — и он двигает свою пустую стопку к бармену.
— Эти люди делают этот и любой другой город таким. — отвечает Такаги, кивая бармену на свою стопку: — старый спор о том, что первично, курица или яйцо.
— Глупый спор. — пожимает плечами мужчина: — конечно яйцо. Яйца были еще у динозавров.
— Ээ, нет. — качает пальцем Такаги: — так легко ты не отделаешься. Что раньше — куриное яйцо или курица?
— Конечно яйцо. — отвечает мужчина: — первая курица — вылупилась из первого яйца. А снесло это яйцо — существо, которое еще не было курицей. Прото-курица. Так и тут — сперва город с его грязью и болью, а потом человек, который попадает в эту среду. Я могу с ходу назвать тебе имена людей, которые не были такими сволочами, пока не попали сюда.