Анне тоже нравились эти яства, она с удовольствием ела, поглядывая на веселую детвору, уплетающую за обе щеки арбузы с хлебом. Радовалась этим минутам, казалось, в доме воцарился мир, хотя уже не верила в этот покой. Снова в доме появился мед, привезенный с пасеки, ребятишки уплетали за обе щеки, измазавшись в липкий нектар.
***
Если человек приносит много боли, уже совсем неважно, сколько он приносит радости…
***
Как-то раз, придя в магазин, Анна увидела там Скнарева, того парня, который когда-то провожал ее по тракту. Он быстро взглянул на нее, вышел из магазина. Когда она, купив нужное, спустилась со ступенек, он, поджидая ее, подошел и спросил:
– Как поживаешь, Анечка? Слышу, как Федька к тебе относится, обижает… А ведь я полюбил тебя еще тогда: помнишь, мы шли из магазина по тракту? А ты взяла и выскочила за него… Эх, Анна…
Анна посмотрела на него, покачала головой и спросила:
– А чего ж ты молчал? Выскочила я… Да что ты знаешь об этом? Хоть бы слово сказал, я бы, может, тебя и выбрала, а так… что теперь уже говорить,– проронила она и ушла, оставив его в раздумьях.
И однажды снова возле калитки появилась Маришка. Сенька разрывался на цепи. Степа вышел во двор, увидел тетку, из-за которой пришло в дом несчастье, и, помня слова матери о «заблудившейся», отпустил собаку с цепи. Сенька кинулся на калитку, прыгая и визжа от ярости, мальчик и выпустил пса. Тот бросился на Маришку, порвал ей платье, она кинулась бежать вдоль по улице, а пес, видя, что победил, довольный вернулся во двор, помахивая хвостом.
Естественно, улучив минутку, Мариша пожаловалась Федору, приукрасив свою байку тем, что это Анна натравила собаку на нее, шедшую мимо по улице. А тот, не понимая, зачем Анне это нужно было, если в доме был мир, не разбираясь ни в чем, придя домой, во дворе набросился на нее:
– Ты с ума сошла? Зачем это сделала? Выставляешь себя дурочкой ревнивой, меня позоришь?
Анна, совсем не понимая, о чем он говорит, потому что и не знала, что произошло, спросила:
– Что еще случилось? В чем на этот раз я виновата?
– А то ты не знаешь? Придуриваешься? Мы же обо всем договорились вроде, зачем ты собаку спустила?
Жена недоуменно смотрела на него, пожимая плечами, а он думал, что она притворяется, что ничего не случилось, в ярости, внезапно вспыхнувшей, толкнул ее в грудь:
– Завтра же пойдешь просить прощения у нее, иначе несдобровать тебе!
– Да у кого я должна просить прощения и за что? Объясни толком, что ты опять взбеленился?
Федор, видя, что жена не сдается, упорствует в своей невиновности, еще раз толкнул ее в грудь, тесня к стене дома: