– Энни! – Луиза сжала кулаки от бессильной злости, хотя и понимала, что подруга права.
– Да что с тобой такое стало? Ты сильно изменилась после того, как уехала с этой своей чародейкой-наставницей, – с горечью сказала Энни. – Нет, ты и раньше была своевольной и хулиганистой. Тебя многие считали мальчишкой в платье, но ты же никогда не была жесткой и не справедливой. Ты судила по делам. Что же с тобой стало, Луиза?
– Не говори глупостей! – с раздражением ответила Луиза. – Ничего не изменилось. Просто ты у нас добрая и светлая, вот и видишь это в других. Я же всегда была такой, как и сейчас. Разве что, повзрослев, я стала меньше притворяться и пытаться подстраиваться под других.
– Эдмунд уехал. Это все из-занего. Да ведь? – неожиданно поняла Энни, с жалостью взглянув на подругу. – Он никогда…
– Да где же Мэг?! Сколько можно ждать? – резко и неестественно громко воскликнула Луиза, обрывая больную на полуслове. Сейчас ей только разговоров об Эдмунде не хватало! Да что же это такое?! Почему все и вся только и делают, что пытаются разбередить ее душевные раны? Садисты-доброжелатели! – Я же давно просила теплой воды! – она буквально вылетела из спальни, направляясь в крохотную кухоньку. Щеки предательски пылали, и Луиза постаралась не попасться Рэю Тревансу на глаза.
Впрочем, старалась она зря. Рэй с демонстративным видом разглядывал деревянные балки на потолке и, кажется, вовсе не замечал ничего другого. Конечно, что может быть интереснее, чем этот образец строительства? Уж точно не разговоры двух подруг!
С возвращением в спальню Луиза тянула, как могла, хотя понимала, что это неправильно, но с собой ничего не могла поделать. Получив от детей все необходимое, она спросила о том, ели ли они. Разумеется, ответ был отрицательным, и это оказалось отличным поводом для задержки. И только приготовив нехитрый перекус в виде бутербродов с сыром для Мэг и Сэта, Луиза вынуждена была вернуться.
В спальне было непривычно тихо. И это почему-то страшно раздражало своей неправильностью. Луиза сделала несколько шагов вперед и остановилась у изножья кровати, отчаянно медленно соображая, хотя в душе она, наверное, сразу поняла, что произошло.
Тихо. Слишком тихо. Неестественно тихо.
Глиняная кружка с грохотом упала на пол, в дребезги разбивая мертвую тишину. Луиза несколько раз открыла и закрывала рот, не издавая ни звука. Воздуха не хватало. Перед глазами расстилался белое туманное марево и комната, казалось, немного плыла.
В небольшом домишке было полно народу, но Энни умерла в одиночестве и Луиза винила в этом только себя. Она опять не успела попрощаться.