Морриган исчезла и появилась вновь, уже у двери:
– Боль и воспоминания? – спросила она. – Не сдюжишь, котик. Мои – нет. Я не стану тебе открываться. Это… слишком.
– Ты когда-то была человеком, да? – предположил Лев. – От тебя пахнет и темным, и людским. Что с тобой случилось, Морри? Духом войны и раздора просто так не становятся… до сих пор мстишь роду человеческому?
Морри кивнула и серой тенью выскользнула из комнаты.
Где-то внизу забормотал движок кабриолета, захрустели стекла…
Лев ткнулся лицом в подушку и громко, на всех каналах, подумал: «Ты опять сбежала от меня, опять. Сейчас бумажки подпишем и снова адьес на тысячу лет. Адьес, да? Эх, госпожа Комарик. Трусиха ты. Трусиха кровососная».
Стекла тут же перестали хрустеть. Движок умолк.
Лев сел, прислушался…
Взбешенная «трусихой», раскрасневшаяся Морриган влетела в спальню.
– Смотри! – велела она, раскинула руки и вспыхнула извивающимся факелом.
Вокруг загомонила невидимая людская толпа:
– Ведьма! Ведьма! Сжечь! Дотла! Дотла! Ведьма!
Полыхающая Морри изогнулась тонкой дымной былинкой.
Лев ринулся ей навстречу, схватил, уже обгоревшую до безгубой головешки, прижал к себе, зашептал, поцеловал ее в раскаленный висок, лоб, черные веки, выцепил из нее дымно-стальную сетку из боли, вырвал, забрал, скатал сетку в клубок и прихлопнул.
За спиной у Морриган распахнулись вороньи крылья, судорожно забились, роняя перья и золу, но Лев держал крепко.
– Кар-кар-р-р! – загомонила вокруг невидимая стая вампиров. – Гори! Еще, еще! Так надо! Терпи, тер-р-рпи! Выжги человечье, оставь только чер-р-рное! Стань еще сильнее! Тер-р-рпи! Гор-р-ри! Выжги!
Лев стиснул бьющуюся крылатую Морри еще сильнее, оскалился, сверкнув желтыми глазами, и оглушительно, по-львиному, проревел:
– Во-о-он!
Шум и гомон стихли. Люстра с грохотом свалилась на пол. Оконное стекло треснуло. По спальне разлетелись вороньи перья и лоскуты пепла.
Лев уложил нагую, целую, хоть и вымазанную в саже Морри на постель, закутал в одеяло и беспокойно завертелся: «Воды? Или в душ? Или что? Куда?..»
– Ко-о-отик, – осипло протянула Морриган. – А ты когда-нибудь умирал?
Лев прекратил метаться, забрался к Морри под одеяло, обнял ее и покаялся:
– Угу. Один раз полез на дерево и свалился – хребет сломал. Попал в загробный мир, а этот… как его… бледная спирохета – Аид – меня выгнал, мол, я к его жене лез. Что ты так смотришь? Не лез я! А вот гранатовое вино из его погребов почти все выдул. Вкуснотища! Лучше, чем фламандский эль. Ну что ты так смотришь, Комарик?
– Мой дорого-о-ой, – прошептала Морриган с нежностью, от которой у Льва защемило в груди. – Мой прекрасный котя-а-ара.