Ага. Это можно. Погреться не мешало бы. Вон, даже полотенчико на стульчик положили, из одежды чего-то. В плечах наверняка маловато будет – всё-таки я ещё не до конца усох – но ничего, пойдёт. Поднимаюсь на ноги, ковыляю, выглядываю на улицу – конвейерный сидит у стены, покачивает головой, спокойный такой, будто колыбельную слушает. На входной двери щеколда, но я и не думаю запираться. Не барышня, да и похер. Пускай заходят, поболтаем.
Снимаю куртку, ботинки, аккуратно складываю шмотки в угол. Парилка так плотно обнимает меня горячим запашистым воздухом, что время останавливается. Я поддаю ещё, угли на печке шипят, колено благосклонно принимает новую волну жара…
Тихо. Тепло. Пахнет ёлками. Спать нельзя. Нельзя спать, Миш… встаю и опрокидываю шайку холодненькой на голову. Хор-р-рошо-о-о… Вода явно не речная – колодезная. Заматываюсь в полотенчико и вываливаюсь в предбанник.
На лавке, рядом с кастрюлькой и кружкой сидит женщина. Беленькая, но с рыжинкой, курточка короткая, джинсы в обтяг. Женщина. Сидит и смотрит на меня, сурово так смотрит, а я жалею, что не побрился. Поцарапаю ведь… если что. Гляжу на кастрюльку, на кружку и спрашиваю:
– Где?
Дамочка приподнимает бровь. Поясняю:
– Записочка где? На тебе? «Съешь меня!» – подойдёт, но лучше…
Делаю шаг вперёд. Входная дверь резко дёргается, распахиваясь. В проёме появляется ПАТ. Его круглая башка мерцает красным, крепкая хваталка с хрустом сжимает косяк. ПАТ. Он может вырвать мне глотку одним движением руки. Стою смирно, полотенчико придерживаю.
– Алёна? – голос у патрульного низковатый, будто с хрипотцой. – Всё хорошо?
– Да, – кивает моя чудесная новая знакомая. – Не волнуйся, Паттюнь. Займись пока конвейерным.
ПАТ медленно осматривает меня с ног до головы, медленно кивает и медленно закрывает дверь, оставляя широкую щель, а я хмурюсь – по ногам веет холодом. Надо бы одеться. Бросаю полотенчико на спинку стула, ворошу чистую одёжку, кое-как, с сопением, продеваю больную ногу в дарёные треники, натягиваю футболку – она и правда маловата – зато свитер по размеру… Дамочка с интересом наблюдает за моими телодвижениями. Прям как тот конвейерный. Кошусь через плечо, спрашиваю:
– Любуешься?
– Не совсем, – отвечает Алёна. – Мысленно разделяю твою правую ягодичную на четыре части – примериваюсь. Думаю, первую неделю придётся колоть тебе обезболивающее.
Медик, что ли?.. Улыбаюсь, как счастливый идиот. Вместо подыхающего коняки у меня внутри немедленно просыпается озорной чёрт. Ковыляю к Алёне, но сажусь не на лавку, а на пол рядом, чтоб не подавлять собеседницу габаритами, гремлю кастрюлькой, бряцаю вилкой, молча ем. Изображаю покладистого дусеньку. Пока что. Заодно по сторонам гляжу, подмечаю.