Высокая, с бортиками, как в больнице.
– Почему он не под капельницей? – Мэри взглянула на возвращённого врача. Тот, с ужасом поглядывая на Артура, стоящего рядом с мрачным видом, пустился в объяснения. он задыхался от страха, оправдывался, сыпал терминами, ссылками на различные теории и статьи, но женщина поняла только одно. И земная медицина не поможет.
Она рассматривала сына.
Из-за его болезни невозможно было понять, насколько ему плохо. Он и здоровый-то никогда не смотрел на неё.
Но сейчас, когда она осторожно дотронулась до него, он даже не попытался избежать контакта.
Если бы не жар, которым буквально исходил малыш, можно было бы подумать, что он уже умер.
Она провела рукой по его лицу, закрыв глаза, как покойнику.
Это приходилось делать иногда даже когда он и не температурил.
Мэри полностью раскутала его, сняла даже памперс.
Она протёрла его худенькое, горячее тело водой, выдавила несколько капель на полуоткрытые губки.
Он не глотал.
Переведя дыхание, она полу-посадила его и набрав воду на пальцы, протёрла ему ротик.
Даниель вдруг, со слабым стоном, обхватил, как обезьянка, её предплечье и снова замер, в самой неудобнейшей для неё позе, какая была только возможно.
У неё сразу заболело плечо, рука спазматически дрожала, но когда она попыталась хоть немного подвинуться, малыш так страшно захрипел, что женщина замерла.
– Туфли, туфли! – прошептала она, тратя Энергетику на снятие своей боли, раз уж она не могла сделать ничего другого.
Мэри почувствовала, как с неё сняли рабочие туфли на каблуках, подсунули тапочки.
"Пусть он умрёт хотя бы в покое," думала она, смирившись с Судьбой. "А не утыканный иголками… А ведь всего-лишь неделю назад отмечали их день рождения… Он даже не взглянул на тортик…"
Мэри вспомнила, как Энн старательно дула на свечку, поощряемая всеми окружающими, а потом просто стукнула ладонью, впечатав единичку в крем. Артур захлопал от восхищения, а девочка, довольная такой реакцией, колошматила и колошматила по торту, пока не превратила изящное произведение кулинарного искусства в месиво, годное в корм разве что поросятам…
"А Даниель даже не взглянул…"
Хватаясь за соломинку, она приказала: – Принесите Плюша!
Но котик-подросток, посаженный на кроватку, просто умыл мордочку и спрыгнул прочь…
* * * * *
…Мэри не знала, сколько времени она провела, вот так, склонившись, сама как надгробная статуя.
Она смачивала его безответный ротик, закрывала время от времени открывающиеся глазки. Она видела, как подходил то Артур, то врач.
Она не смотрела на них. Один-единственный раз Мэри заметила выражение лица педиатра, и это убило её последнюю надежду.