— Расступитесь. Дайте мне взглянуть на мою дочь, — голос Йонны разбил остатки последних секунд, и широкие спины передо мной плавно раздвинулись в стороны, тут же укрывая по бокам, словно живая броня.
Женский голос звучал так уверенно, но на расстоянии, что я ахнула, когда подбородка коснулись тонкие пальцы, разворачивая мое лицо к себе.
— Здравствуй, — с теплой улыбкой протянула Йонна. — Милая, тебе не стоит смущаться, твоя медведица очень и очень сильна.
Где-то рядом крякнул дядя, видимо, не до конца, но все же зацепившись за смысл сказанных берой слов.
Ооой… Не надо было ему пока говорить…
— В ней такая горячая кровь. Она строптивица, правда? — словно зная моего зверя лучше меня, произнесла мать моих мужчин. — Все должно было быть по-другому, но вышло так, как вышло. Ты не должна винить себя за ошибки, все мы небезупречны.
— Йонна, о чем ты? — голос дядюшки дрогнул и сорвался на хрип.
Страшно поворачивать голову в его сторону. Страшно, до мурашек в коленях.
Я его, конечно, не обманула, просто всей правды не сказала… Черт, все равно все выглядит как обман! И я, получается, вновь виновата…
— Прости, дядя, — губы задрожали от обиды на саму себя.
Надо было ему сказать! Надо было!
Но я была обижена, расстроена, растеряна после всего случившегося. Скорая помолвка, терзания зверя, не складывающиеся отношения между мной и лордами — все это привело к тому, что я закрылась, потерявшись между выбором человек я или все же зверь? Признаться в вероятности или промолчать?
— Ласкочка, дочка, о чем речь? — Мужчина торопливо приблизился и силой занял место напротив меня, позволяя не смотреть себе в глаза, а уткнуться хлюпающим носом в крепкую грудь.
— А ты не понял, Фергус? Зверь в твоей названной дочери проснулся. Она полноправная бера, — пояснила Йонна
Но я не согласилась:
— Нет, дядя, не полноправная.
— О чем ты? Что с тобой?
Мягко подхватив мое лицо горячей ладонью, мужчина доверительно заглянул мне в глаза, большим пальцем стирая слезинку с щеки.
Даже сейчас он на меня не злился, хотя было за что. Даже находил, за что меня любить: девчонку от грязной связи, ставшую сиротой.
— Она не приходит. Не дает стать медведицей, — прошептала одними губами, но дядя все понял.
Разрешая вновь его обнять и обхватив тяжелой рукой, прижал к себе, объявляя:
— Давайте в дом. В ногах правды нет.
— Располагайся, Йонна. Парни, — обратился он к лордам, — займитесь всем, чтобы вашей матери было комфортно. Мне надо с Лаской наедине поговорить.
Все это время, пока мы возвращались в крепость, дядя не отпускал меня ни на секундочку, вел домой в тяжелых объятиях и даже сейчас не намеревался от меня отдаляться.