– Но я проиграла.
– Естественно. Мун ходок. Мы и сами с трудом удерживаем его в узде. Удивишься, если скажу, что он был подставным участником? – хитро блеснул Прайс глазами.
Катарину тошнило от этого человека, его манер, надменности и падкости. Он не просто приспосабливался к жизни, а наслаждался издевательствами. Да, может он сам себе в этом не признавался, питаясь ложными иллюзиями и освобождая свою совесть, но Прайс погряз в ловушке разума, и выхода из нее не было видно. Катарина не прерывала зрительного контакта, выжидая момент, когда он отвлечется. И когда он настал, быстро осмотрела пространство на наличие ключ-карты. Прайс заговорил, и она обратила внимание на веревку на его шее, скрывавшуюся под рубашкой.
Девушка думала, как заполучить ключ. Если она нападет открыто, ей придется с ним покончить, потому что начальник испортит побег, когда очнется. А он колдун не первый день и придет в себя быстро. Сильное заклинание требует значительной подготовки, на это времени нет. Оставалось только применить хитрость. Катарину тошнило, но она сосредоточилась на спасении Мартина, призвала энергию и усилила влияние своей сексуальности. Прайс побледнел.
– Почему я не замечал раньше, какая ты горячая, —хрипло сказал он.
Она медленно поднялась и подошла к нему, положив руки на мускулистые, твердые плечи. Он тихонько застонал.
– Что ты делаешь?
– То, чего ты заслуживаешь, – нежно пропела ему девушка.
Часы на стене громко тикали. Катарина наклонилась и поцеловала мужчину, в процессе дотянувшись до веревки на его шее, – заклинание без труда ее развязало, ключ был добыт. Но пальцы случайно коснулись кожи Прайса, и произошло нечто непредвиденное: ее глаза закатились, покрылись пленкой, воспоминания запестрели в сознании.
Детство, братья, сестры, родители. Отношения, теплые, нежные со всеми за исключением отца. Правда, которую он узнал в шестнадцать лет. Она не могла остановить поток информации. Раньше с ней подобного не случалось. Воспоминания дома – одно, людские – совсем другое. Они прыгали, перемещаясь то в настоящее, то в прошлое, не давая ничего прояснить.
Она собралась и попыталась освободиться снова, —не вышло. Если кто-то заглянет в кабинет, наступит конец: ей, друзьям, человечеству. Она вспомнила о своей главной цели, и желание выбраться окрепло. Катарина решила расслабиться: подействовало, картинки стали медленными и менее сумасшедшими. Она чувствовала его эмоции: счастливые и грустные. Отец, показавшийся ей знакомым на фотографии, в воспоминаниях Прайса был моложе и очень напоминал ей кого-то. Осознав, Катарина ужаснулась: «Неис».