– Тьфу, – сплюнула себе под ноги госпожа Хольт. – Вот и не надоедает ему каждый день эту чушь нести?
Я только вздохнула. Мне было слишком мало лет в те годы, когда влияние церковников достигло своего пика. Но я слышала, что тогда за подобные слова можно было легко попасть в застенки Святой стражи. Сейчас же церковь подрастеряла свою силу. Видя, что происходит с миром, люди перестали верить. И надеяться тоже перестали.
Тримские церковники, когда-то разгуливающие по городу настоящими хозяевами, с каждым годом становились тише и незаметнее. Людей в церковь ходило все меньше, и ни угрозы, ни посулы не могли завлечь их на службу. Да и станешь ли угрожать, когда эти люди – твои родственники, соседи или просто знакомые? У нас народ простой: если что не так – дадут по морде и даже не посмотрят на сутану.
Поэтому сейчас полубезумный проповедник просто сотрясал воздух, без цели, без смысла. Вокруг него собралось несколько зевак, у которых явно не оказалось никаких дел этим утром. Но на их лицах вместо положенного благоговения и смирения была написана только скука.
– Взывайте, люди! Всеотец милостив… – Его вопли затихли, когда мы прошли площадь.
– Милостив, как же, – пробурчала госпожой Хольт. – Вот только он уже давно покинул нас, как и все остальные боги. А наш мир катится в бездну. Никакими молитвами этого не изменить.
К счастью, продолжать неприятную тему мы не стали, потому что совсем скоро я попрощалась с госпожой Хольт и свернула на узкую улочку, выходящую на зады мэрии. Там открыла неприметную дверь во флигель и оказалась в месте, где работала с тех пор, как мне исполнилось семнадцать – городском архиве.
Это было длинное узкое помещение, забитое стеллажами и шкафами. Холодное зимой, душное летом и пыльное круглый год. Но работать в архиве было приятнее, чем гробить здоровье в красильном цеху ткацкой фабрики или речных доках. Ничего же лучшего для входящих во взрослую жизнь сирот наш приют не предлагал.
Вообще мне нравилось в архиве. Здесь было тихо и спокойно. Я вела учет документов, подписывала по запросам справки и выписки, чистила от пыли книги, которые еще лет семь назад перенесли сюда из городской библиотеки. Ее содержание стало обходиться слишком дорого, а люди читали все меньше, поэтому мэрия решила совместить два заведения в одном. Так что мне приходилось еще и выдавать книги тем, кто желал почитать.
Нас здесь работало всего двое – я и мой начальник, господин Вильмер Сэдли. Я сидела за стойкой в основном помещении, принимая немногочисленных посетителей, у господина Сэдли был свой кабинет. Платили немного, но на жизнь хватало, а работа была совсем непыльной. В переносном смысле, конечно.