Я проснулась от легкого толчка. Машинально поднялась, какой-то частью сознания все еще пребывая в очередном странном сне, и осмотрелась.
Судя по солнцу, проспала я достаточно. Мы успели заплыть далеко, и река здесь сильно изменилась. Ее русло стало гораздо шире. Из воды виднелись заросли тростника, шелестящие на ветру, а кое-где даже небольшие островки. Двигатель ревел тише, потому что баржа сбавила ход. Капитан вышел на палубу с картой в руках, мрачно прищурившись, оглядел окрестности и сунул в зубы сигарету.
– Что-то случилось? – спросил Нейтон, подходя ближе.
– Сейчас будем проходить устье Нирвы, – процедил капитан.
– Устье Нирвы? – повторила я.
– Там, слева, – он махнул рукой куда-то в сторону, – устье Нирвы. Это небольшая, но очень противная речка. Она течет через степи и несет оттуда песок и глину. Много песка и глины. Все это оседает в излучине, которую мы сейчас будем проходить. Тут каждый месяц фарватер меняется. Где мели, где протоки – вообще непонятно. Одну неделю проходишь нормально, а на следующую можешь застрять, как в жо…, – капитан покосился на беременную женщину. – В общем, крупно застрять
– Нужна помощь? – поинтересовался Нейт, бросая подозрительный взгляд на реку.
– Стоять у борта и смотреть в воду, – хмыкнул капитан, а потом махнул матросу: – Дик, неси лот!
Матрос метнулся в рубку и вытащил откуда-то металлическую болванку на длинной веревке. Пробрался на нос, немного боязливо посматривая на Каса, который все еще стоял там, и устроился на самом краю.
Капитан вернулся в рубку и взялся за штурвал. Господин Сэдли прихватил карту и стал рядом с ним, задумчиво бормоча что-то под нос.
Через щели между ящиками я протиснулась к носу баржи и села возле матроса. Мне было интересно, что он станет делать. Парень смущенно покраснел, а Кас отчего-то глянул на нас недовольно и медленно пошел вдоль борта, рассматривая воду.
Мы начали осторожно пробираться через коварную излучину. Вода и правда стала очень мутной, как будто в ней развели глину, трава и тростник густели, а мы просто старались не застрять.
– Дик, меряй, – крикнул капитан.
Матрос кивнул и, шустро размотав веревку, забросил болванку в воду. Подождал, пока она упадет на дно, глянул на отметки и прокричал:
– Шесть футов ровно!
– Якорь мне в глотку, раньше здесь было пятнадцать! – выругался капитан, и баржа стала медленно подаваться вправо.
Маневр помог, на следующей точке матрос намерял уже десять с половиной футов. Вот только дно здесь было очень коварно. Не успели мы обрадоваться, как баржа ощутимо вздрогнула, явно задев днищем какую-то неровность.