Змеи Аргадзона (Токарева) - страница 7

Волчица молча наблюдала за происходящим, её жёлтые глаза были внимательны и насторожены. Из логова стали выползать маленькие волчата, некоторые едва стояли на ногах. Худенькие втянутые животы и голодные любопытные взгляды. Они первый раз видели человека, но звериный инстинкт им подсказывал, что стоящий перед ними неизвестный зверь - очень опасен. Поэтому они подбежали к матери, ища у той защиты, пытаясь ткнуться ей в морду, прося еду. Но, видать, мать сама была давно голодна. Бедная, она кормила и согревала человеческое дитя, боясь его оставить одного. Сколько ты, сердечная, не ела? Макар вспомнил о болтающихся на поясе тушках трёх зайцев. Отстегнув их, бросил волчице со словами:

- Корми своих детей, чем могу, тем и помогаю.

Глава 1.2

Макар развернулся и бегом побежал через лес. Ребёнок затих. «Может, согрелся, а может...» Худые мысли дед гнал от себя подальше. Выйдя на наезженную колею, он встал на лыжи и всё-таки не удержался, посмотрел на ребёнка.

- Боже, совсем маленький... - подсунул свой палец под крохотный носик, уловив лёгкое дыхание младенца, и на душе сразу немного полегчало.

Макар расстегнул тулуп и засунул ребёнка за пазуху, устроив того поудобней, и, оттолкнувшись со всей силы лыжными палками, заскользил размеренным быстрым шагом по наезженной им же лыжне. Мысль была только одна: «Только бы успеть! Ещё бы хорошо Фёдор приехал! Такую кроху в больницу надо. Без материнского молока ей не выжить. Да и мало ли чего, холода вон какие были, может, и обморожена? Только бы поспеть!» - и дед Макар стал вспоминать молитвы и перебирать их в памяти.

Наконец вдали показались чёрные крыши одиноких домов их заброшенного села и ветхие заборы, едва видневшиеся из -под снежных барханов. Всего-то десять изб, в пяти живут такие же, как и он, старики. Вон и дом Никитичны. Увидев у ворот снегоход Фёдора, Макар чуть не заплакал от радости, ребёнок за пазухой закряхтел. Дед почувствовал, как что-то тёплое побежало по животу. «Вот и молодец! Раз дела свои справляешь, значит, жив».

Остановившись у калитки, он сбросил лыжи и торопливо направился в дом Никитичны. На его счастье, из дома вышел сам Фёдор Семёныч, который уже собирался уезжать. Сейчас он больше походил на лётчика с дальнего севера. Тёплые ватные штаны заправлены в высокие собачьи унты, полы овчинного полушубка чуть раздвинуты, в руках зажаты варежки из овчины, зоркие голубые глаза едва видны из-под нахлобученной на голову енотовой шапки-ушанки.

- Ты чего такой взволнованный, Макар Петрович? - обратился он к деду. Сначала подумал, что случилось худшее. Жена Макара Петровича, Глафира Тихоновна, совсем плоха.