- Я приду и познакомлю тебя со своей сестрой. Она очень хорошая, добрая и памятник тебе закажем. Я обязательно вспомню тебя и попрошу художника нарисовать твой портрет на чёрном холодном мраморе. Мне будет так легче разговаривать с тобой, ты не скучай, мы придём скоро.
Алька смахнула со щеки одинокую слезу, развернулась и пошла.
Внутри неё пела грустную песню пустота, и чем -то эта мелодия была похожа на песню из детства, которую пела мать. И чем дальше Алька уходила, тем слабее и слабее слышала она слова песни, и всё твёрже и увереннее становились её шаги по мраморной крошке дорожек кладбища. Дойдя до выхода, Алька была уже совершенно спокойна.
Времени оставалось предостаточно до последнего автобуса в деревню, так что можно было не спеша отправиться за подарком Славке. Алька достала листок с адресом.
- Так, метро Пролетарская, 1 -й Крутицкий Переулок, 4/Я, - повторив ещё раз, она положила листок в сумочку. Дорога до нужного места пролетела быстро.
Аля шла не спеша, разглядывая старинные строения, людей практически не было, и ее это радовало. Не любила Алька большое скопление народа, вся эта толчея была не для неё. Пройдя несколько раз вдоль и поперёк весь переулок, она никак не могла найти литеру «Я». Она остановилась возле литеры «А», несколько минут постояла, посмотрела, оглянулась по сторонам в надежде увидеть нужный адрес, но кругом были древние строения из красного кирпича.
- И ни одной живой души, как назло. У кого спросить?
Алька разговаривала сама с собой, ей уже стало не по себе, и она решила выбросить эту затею с амулетом и поискать что-нибудь другое в подарок, и в этот момент боковым зрением заметила мелькнувшую чёрную тень.
Она резко повернулась и замерла - на неё, оскалив пасть, двигалась большая чёрная собака. Её грязная шерсть, местами склоченная в комки, местами свисавшая длинными тонкими сосульками, вызывала какое-то отвращение. Да и вонь шла от собаки омерзительно-могильная.
От этого смрада у Альки к горлу подкатила тошнота. Алька старалась дышать урывками. Острые клыки, видневшиеся из оскалившейся пасти собаки, вызывали у неё панический страх. Вначале она смотрела только на них, но, оторвав взгляд от пасти, мельком посмотрела собаке в глаза и замерла, парализованная ужасом. Ибо в тот момент ей показалось, что сама смерть смотрит ей в глаза, или её прислужница-тьма. У собаки не было зрачков, а радужку заполняла шевелящаяся, вылезающая и возвращающаяся обратно чернота.
У Альки перехватило дыхание, от макушки головы до самых пят прокатил ледяной озноб, да и вокруг, казалось, померк свет, стояла тишина, не было слышно монотонного гудения города. Где Алька взяла в себе силы, чтобы очнуться от гипноза, она и сама не знала.