– Хоть я и живу уже две тысячи лет – я всё ещё не смог побывать везде в этом мире. Большую часть своей вечности я потратил на сидение в четырёх стенах за перечитыванием древних книг, многие из которых теперь не существуют. В основном, маршрут моего корабля лежит по Рейну, но заплываем мы иногда и в море, и в другие реки. Скучать нам не приходится, как и стоять на одном месте; но куда бы мы ни прибыли – нас ото всюду гонят. Поэтому, мы двигаемся дальше.
Если она лишь притворялась, что внимательно меня слушает, то это у неё удавалось хорошо. А затем, она сказала:
– Тот человек, которого ты пристрелил в таверне, – её глаза скользнули вниз, заглядывая вовнутрь меня, – он был моим лучшим другом. Единственным, кто заботился обо мне.
После этих слов я не знал куда смотреть и куда деть глаза.
– Откуда тебе было знать?! – сказала она.
– Он хотел убить меня.
– Да, он вёл себя не так, как достойный человек. Но что делать тем, кто без него останется ни с чем?! Одним выстрелом ты ранил не только его – но и множество невинных.
Я быстро заморгал.
– Лучше бы ты убил его – так, он бы не мучился.
– У меня была всего одна пуля.
– Ты мог попасть ему и между глаз, если бы захотел, – она резко повысила голос, – но не сделал этого.
И вот: первая слеза потекла уже по её щеке.
– Он мог бы быть убитым в бою; но вместо этого, он был ранен – а значит лишен возможности вернуть себе достоинство и обречён на худшую участь, которая может постигнуть такого как он.
– У меня есть и вторая пуля, – от страха и растерянности, я произносил первые слова, приходившие мне в голову, – в кармане. Или я могу вызвать его на поединок, где наличие здоровых ног – не главное. В этом поединке мы сможем сразиться на равных и у него будет шанс вернуть себе свою честь. Это всё, что я могу для него сделать. Этого ты хочешь?
– Нет, – она вытерла слёзы со щеки, – всё это – уже не столь важно. Никто уже не вернёт ему то, что он потерял сегодня ночью. А он – единственный человек, который заботился обо мне с тех пор, как мой отец умер от гриппа. И ты даже не представляешь, как я ему благодарна.
Она ненадолго притихла, давая мне время собраться с мыслями.
– Но за все эти годы: я его уже достаточное количество раз отблагодарила. Так что, думаю, я расплатилась с ним за всё.
– Сколько тебе лет?
– Шестнадцать, – ответила она, немного подумав, – и теперь: дальше по жизни и до самой смерти мне придётся идти одной – пока какой-нибудь разбойник с большой дороги не поймает меня, не наиграется мной и не убьёт, или пока очередная болезнь не свалит меня с ног. Но не думай, что я жалуюсь на жизнь и на Господа. Я прекрасно знаю, что этот мир мне ничего не должен; как и я ему – ничего.