– Спи, – приказал он, прикрыв веки.
Я безропотно кивнула и погрузилась в сладкую дрему. Оборотни – или люди – стучались ещё и ещё, но никто не впустил их внутрь.
Короче говоря, в какой-то момент в дом попросту ворвался король Харот, окруженный стражей, свитой и советниками-оборотнями. Ричард спрыгнул на пол, едва услышал, как хлопнула дверь. Склонил голову набок, замерев перед неизбежным. Я укуталась в покрывало, чтобы прикрыть наготу. Первым в спальню вошел Харот, который окинул меня неприязненным взглядом, будто я сотворила нечто отвратительное. Ричард преградил ему дорогу ко мне, но король не пытался приблизиться.
– Анна, ты должна пойти со мной, – приказал он, и советники добавили что-то ещё, незначительное: о долге, договоренности, обязательствах перед законом и богами.
– Нет.
Я плотнее стиснула зубы и вздернула подбородок. Свита переглянулась одинаково тупыми, коровьими взглядами. Мол, что эта девица-развратница позволяет себе?!
– Анна, или так, или…
– Не угрожайте ей, король.
Голос Ричарда был глух, но он оглушал своей мощью. Не мальчик, но мужчина скрестился сейчас в незримой схватке не просто с Харотом, а со всем тем миром, что ополчился против нас.
– Тебя никто не спрашивал. – Король поморщился. – Я подал старейшинам прошение о скорейшем твоем наказании за весь тот вред, что ты принес двум государствам, работая на кого-то третьего. Иначе, клянусь перед богами, быть войне. Наши войска отправятся к границе с Велицией в ту же секунду, как я дам отмашку. Они готовы сражаться насмерть. Поверьте, меня ничто не остановит. Я не прощу оскорбления себя и интересов моей страны. Анна, услышь мои слова. Я не прошу тебя уйти как друг, а приказываю как твой правитель. – Он обратился ко мне, и нижняя губа его подрагивала от плохо скрытого раздражения. – Тебя позволили увезти, это было одним из моих условий мирного договора. Я не оставлю тебя с предателем. Пускай его судьбу решают достопочтенные старейшины.
От этих его слов моё запястье обожгло пламенем. Наружу текла магия, кристально чистая, не обличенная в мысль или действие. Она могла обратиться защитным коконом или разрушительным холодом. Но я не позволила себе оступиться.
От моего решения зависело всё. Какую ценность имеют две судьбы по сравнению с судьбами миллионов людей и оборотней? Слезы всех тех жен и детей, что за ночь овдовеют или осиротеют, важнее нашего счастья.
Всё слишком усложнилось. Мы оба это понимали. Ричард не смотрел в мою сторону, но спина его стала такой прямой, будто бы её перетянуло веревками. Так сильно проступили лопатки. Высветились все застарелые шрамы.