За первые часы путешествия я узнала жизнь Каррела лет до двенадцати. Он с упоением, хоть и однообразно, рассказывал о детстве в семье одного из советников, о доброй матушке, о младшей сестрице. Он говорил, что всегда хотел стать воином, да не сложилось. А я бездумно кивала.
На привал мы остановились ближе к закату. Спина затекла от неудобной позы, а пониже спины, в костлявой пятой точке, саднило. Поэтому я с удовольствием спрыгнула с Миледи и расставила руки в сторону, разминая спину.
Мужчины отправились «найти кого-нибудь для ужина», и уже одно только «кого-нибудь» пугало. Не собираются ли оборотни зажарить нерасторопного селянина? Меня с Ривалией оставили на ролях хозяюшек: разводить кашу в котелке. В воздухе повисло настолько мрачное молчание, что потяжелел воздух.
Ривалия несколько раз пыталась начать светскую беседу, которая обещала плавно перетечь в не менее светскую перепалку с битьем друг друга котелком по голове. Я отмалчивалась, изображая из себя не то глухонемую, не то просто идиотку.
– Что Ричард вообще в тебе нашел? – вдруг процедила Ривалия, в идеальном голосе зазвенело стекло.
Предположу, что человечность. Я отвернулась от вынужденной собеседницы, чтобы не вступать в перебранку.
– Нет, мне его не понять. Выбрать в свидетели столь сомнительный вариант. Он же пережил с тобой столько неприятностей, что должен был забыть о тебе, а он всё равно считает вас друзьями. Это же самый настоящий удар по моей самооценке!
– Ты заткнешься? – миролюбиво уточнила я. – Или нет? Я еду засвидетельствовать вашу женитьбу, пусть и считаю, что у Ричарда дурной вкус. Ни подружками, ни заклятыми врагами мы с тобой не станем. Замолкни, пожалуйста. Не тебе судить, кого стоит забыть, а кого запомнить.
Ривалия открыла было рот, но тут из-за деревьев показались Ричард с Каррелом.
– Солнышко, какой ты у меня умница. Такого кролика поймал! – в восхищении затараторила Ривалия, переключаясь с меня на возлюбленного.
На мой взгляд, кролик выглядел вполне обыкновенным. Маленький, серый, уже, к сожалению, мертвый. А скоро будет ещё и поджаренным. Но невестушка никак не унималась в своих сладких речах, описывая героизм и бесстрашие любимого человека. Появилось стойкое ощущение, будто Ричард не кролика поймал, а целого динозавра.
Когда на землю опустилось ночное покрывало, стало гораздо хуже. Влюбленные устроились у пылающего костра. Ривалия прижалась к плечу Ричарда головой – вроде и целомудренно, но территорию пометила. Тот молчал, уставив отрешенный взгляд на извивающиеся всполохи огня. Челка спадала на глаза, но Ричард не поправлял непослушные волосы. В отблесках костра и без того резко очерченные черты лица превратились в такие острые, что ими можно было бы порезаться.