– Вот так Василий! – смеялась Любаша. – Гигант! Всю медицину надул! Он не только медицину, он Татьяну надул!
– Люба, прекрати! – шутливо сердилась Танька и отбивалась от Любаши, которая так и норовила ее пощекотать.
Когда вечером угомонились дети, подруги вышли на балкон. По Москве-реке медленно шли пароходы, внизу сновали машины, макушки деревьев, достававшие до окон, слабо вздрагивали от налетевшего вдруг ветерка.
– Ну как ты? – спросила Танька Ольгу.
– Не плохо. Вот, работу нашла на заводе. Ничего особенного, так с бумажками сижу целый день. Комнату дали в общежитие от завода. В общем, не жалуюсь.
– Так ты тут живешь? – теперь настала очередь удивляться Таньке. – А Лешка? – осторожно добавила она.
– Нет, – Ольга показала знаком: молчи.
– Что так?
– Все кончено и я не хочу это бередить вновь.
– Так ты получила мое письмо?
– Тань, пожалуйста , -Ольга встала с плетеного стула.
– Хорошо – хорошо.
– Представляете, девчонки, – перевела разговор на другую тему Любаша, – вот родим все сыновей. Они как потом дадут нам жара.
– Ты хочешь, чтобы у нас у всех троих были сыновья.
– Да.
– С ума сошла. Как соберутся вместе, представляете, что будет? – подруги рассмеялись.
– Ой, да ну вас! Пошлите лучше спать!
Наутро в комнату, где Наталья (собирались у Долговых) постелила Ольге и Татьяне, заговорщицки улыбаясь, вошла Любаша.
– Ольга, – она ласково потеребила девушку за плечо, – там тебя очень интересный молодой человек спрашивает.
– Скажи, что ты меня знать не знаешь, в первый раз про такую слышишь, – пробурчала Ольга, отворачиваясь к стенке.
– Очень настойчивый, – застрекотала неотступно Любаша и стянула у Ольги подушку из-под головы.
– Вот черт! – Ольга подняла вихрастую голову. – Что ему нужно?
Любаша пожала плечами.
– А подать его сюда! – шутливо приказала Ольга.
В комнату вошел Димка.
– А, Дмитрий Иванович, добро пожаловать! Садитесь рядышком! Прошу прощения, что не прибрана. А вы к нам какими судьбами?
– Оля, ты не перебивай. Послушай, Оля, я не могу так. Оль, вернись, а? Не могу без тебя. Хоть издалека тебя видеть.
– Дима…
– Я понял, что это великое счастье просто видеть тебя, просто видеть. Я что-то тут вовсе не то говорю. Прости меня.
В дверном проеме Любаша отчаянно показывала, что стол накрыт и нужно вести гостя к чаю.
– Дима, мне нужно одеться. Ты не мог бы довериться вот этой замечательной девушке.
Любаша сделала страшные глаза и затараторила:
– Да-да, любезнейший, пойдемте со мной. Мы вас накормим, напоим, пригреем, приголубим, – Любаша остановилась и взглянула на удивленное лицо Дмитрия, рассмеявшись, добавила, – ну что я несу такое.