Я укладываюсь спать с подозрением, что в «Бетонных мечтах» меня ждет сюрприз.
И не ошибаюсь.
Вот только истинные масштабы этого сюрприза даже вообразить невозможно.
Офис «Мечт» располагается на первом этаже в торце длинного, как упавший небоскреб, здания. Вокруг него кипит строительство нового района. Кажется, куда-то сюда недавно переехала компания Таси. В скудно обставленной приемной никого нет. Стучу в дверь с табличкой «Директор», вхожу, здороваюсь и вручаю странному типу за столом свое резюме.
Пока он его изучает, я незаметно оглядываю кабинет. Интерьером он не блещет. Стол, стулья, шкаф, обшарпанный сейф, зарешеченное окно. Единственный выдающийся предмет – разросшийся куст гибискуса, он занимает весь дальний угол. Так как в кабинете ничего больше нет, я переключаюсь на его владельца. И чем дольше в него всматриваюсь, тем меньше он мне нравится. Его черные взлохмаченные волосы похожи на гнездо, свитое безрукой вороной. Растянутый джемпер с поддернутыми рукавами скрывает фигуру, правда, по некоторым признакам можно догадаться, что глава «БМ» худощав и мускулист. Глаза прячутся за здоровенными темными очками, делающими его похожим на стрекозу. Но хуже всего запах его парфюмерной воды – густой мускусный аромат, именно такой, какой я не выношу. Я подозреваю, что перед моим приходом хозяин кабинета щедро обрызгал из флакона не только себя, но и стены, и сейф, и бедный гибискус, и уже начинаю задыхаться, когда он, наконец, отрывается от резюме и устраивает мне допрос. Почему-то этого хмыря мало интересуют мои навыки переводчика, зато с пытливостью испанского инквизитора он выясняет, люблю ли я путешествовать, что читаю, какие сериалы смотрю, увлекаюсь ли футболом. На вопросе, где живет моя бабушка, мое терпение лопается, и я вскакиваю со стула.
– Что-то не так, Глафира Сергеевна? – спрашивает он. – Я этот стул перед вашим приходом специально осматривал, гвозди из него не торчат.
– Премного благодарна за заботу, не стоило так из-за меня утруждаться, – от ярости я начинаю выражаться высокопарно. – Если позволите, я, пожалуй, пойду.
– Как? – ошеломленно спрашивает он и тоже переходит на изысканный слог позапрошлого века. – Как это, сударыня, вы пойдете, когда мы еще не поговорили о работе, о вашем вознаграждении. Не извольте беспокоиться – условия я предложу самые лучшие, вы останетесь довольны.
– Ах, нет, – отбрыкиваюсь я. – При всей моей признательности за ваше предложение, служить у вас я не буду, извините.
– Но мне невозможно принять ваш отказ, – настаивает хмырь, и я замечаю, что он в растерянности, можно подумать, жизнь его зависит от моего согласия.