Три громких стука. И я пошла в коридор, уже зная, кто за дверью. Мне даже в глазок смотреть не нужно для этого.
Открыла дверь, и улыбнулась.
— Проходи, — впустила Марата, нервно веселясь про себя: в костюме я его в интерьере своей квартиры не представляла, но он и не в костюме.
В джинсах и худи. А рост… я так и думала. С таким мужчиной только на каблуках, пожалуй.
— Может, чай? Кофе? Или поужинать хочешь? — забормотала я, снова разнервничавшись. — И… ой, у меня тапочек нет, это ничего?
Что я несу! Какие, к чертовой матери, тапочки?! И будто такой человек будет мой борщ уплетать, тьфу!
— Буду. И чай, и кофе. Потом, — Марат не позволил мне отойти, прижал к стене. — Сначала трахну тебя.
Я шумно выдохнула. Марат приподнял меня одной рукой под ягодицы, и вжался бедрами.
А затем поцеловал.
Глава 5
МАРАТ
Зажег вторую сигарету. Затянулся, втянул в рот, а затем и в легкие дым, и выдохнул в открытое окно.
— Брат, одного инвалида в семье мало? Тоже хочешь?
— Из-за сигарет? — усмехнулся, и снова затянулся.
— Что случилось?
Обернулся, отвернувшись от открытого окна, и взглянул на старшего брата. Смотреть на него — так себе удовольствие, вечное напоминание о прошлом.
— Что случилось? — повторил Егор.
— Веснина помнишь?
Брат слабо хлопнул по инвалидному креслу, и слабо усмехнулся.
— А ты как думаешь? Смогу я его забыть?
Ну да, вряд ли можно забыть того, кто искалечил так, что с кресла не встать никогда. И никакие деньги не помогут, никакие врачи, никакие президентские клиники, и даже лучшие реабилитологи мира.
— Сегодня дочка его приходила на собеседование. Дочка Веснина, — бросил, затянулся еще раз, и стряхнул пепел прямо на пол. — Продажника нового искали, месяц набирали каких-то идиотов. По телефону не могли общаться, не то, что продавать.
— И?
— И я сказал, чтобы все резюме показывали мне на планерке. Резюме тех, кого пригласили на собеседование. А там она. Резюме дочери этой мрази.
Днем просматривал резюме, отданные мне директором по персоналу, и зацепился за знакомую фамилию. Сразу же велел звать ее прямо ко мне.
— Веснина Алика Владимировна, — повторил я ее имя.
— Ты ведь искал его? — брат скривился, схватился за бок — ничего у него не болит, он давно не чувствует ничего, кроме слабости и температуры. А вот фантомные боли его изводят часто. — Сейчас, получается, нашелся?
— Нет. Нашлась только его дочь. Папаша надежно схоронился.
Та еще мразь, одиннадцать лет назад превратившая моего старшего брата в изломанное существо.
До сих пор помню тот день, когда узнал все. Впахивал, как ненормальный, после универа, карьеру строил. Домой только переночевать возвращался, чтобы снова на работу. Жили мы в обычной девятиэтажке, и в нашем доме пропала девчонка. Ни я, ни брат с ней не общались, она просто стреляла у него сигареты иногда.