Алика поставила передо мной чашку кофе.
— Он сразу начал тебя бить?
— Он не бил меня, — нахмурилась Алика. — Кричал, придирался, но это мне было привычно. Иногда он был милым, и вёл себя идеально. Пару раз толкал, когда из себя выходил, и только.
И только.
Охереть.
— Сломанная нога, синяки по всему телу и рассказ в больнице о нападении грабителя — это последствия того, как он тебя толкнул?
— Мы на матч должны были идти, а я билеты дома оставила. Мы опаздывали. Миша начал психовать, толкнул меня, чтобы я быстрее бежала в квартиру, и обратно уже с билетами. А я с лестницы упала. Он сам скорую вызвал, мы и сочинили про грабителей, которые нас поджидали, — Алика говорила это медленно, будто каждое слово обдумывала.
— То есть это, по-твоему, называется «не бил»? — я сжал ладони в кулаки.
— Бил — это когда кулаком в глаз, в живот, или когда повалит и пинает, — упрямо ответила она.
— Тебя он насиловал?
— Мы ведь встречались. Жили вместе. Нельзя изнасиловать ту, которая уже твоя, — нахмурилась Алика. — Чаще всего он пару минут целовал меня, а потом все остальное.
Я слушаю её, и ярость накрывает. Фото её бывшего Рус мне скинул — молодой, примерно возраста Алики, парень. И я живо могу представить, как он её целовал… как насиловал, как столкнул с лестницы, как толкал и впечатывал спиной в стену со всей дури.
— Так было чаще всего. А как было изредка? — спросил, пересиливая себя.
— Иногда он выпивал, и… было больно, — Алика сжалась, но снова упрямо произнесла: — Я не сопротивлялась. Он не насиловал меня. Просто перегибал, но утром извинялся. А наркотики… я, правда, сначала не знала. Он сам хотел подняться, у семьи не брать деньги, и Мише это казалось не рисковым — белый парень, хорошо одетый, не подозрительный. Чаще всего наркоторговцы выглядят иначе. И ему везло.
— Ты его выкупала.
— Я знала, где лежат деньги. Ко мне приходили его друзья по… по бизнесу, — выдавила Алика. — И я дала деньги, чтобы они выкупили Мишу. Он обещал завязать после свадьбы, накопить денег и открыть легальный бизнес. Мне оставалось либо вернуться к папе, либо жить с ним. Я, конечно, могла позволить себе снять квартиру, но в фавелах, где что ни день, то перестрелка. Марат, я просто решила довериться.
— И продолжала верить даже когда ваша соседка заявила об изнасиловании?
Алика сжала чашку в ладонях, выдохнула и закрыла глаза. Молчала она около минуты. Думал, уже не заговорит.
— Тогда пропал папа, мы с Мишей ссорились все чаще и чаще. Я начинала понимать, что не хочу за него замуж, что… что я большего заслуживаю. Я отца навещала дважды в неделю, он всегда дома был. Приходила, готовила, убиралась, с ним сидела. А тут он пропал, и до этого он пару недель себя странно вел. Я побежала по соседям — они отца не видели, обошла бары — тоже. Ждала до ночи, подумала, вдруг он женщину себе нашел, утешился после маминой смерти. Не дождалась. Еще раз тогда осмотрела дом, и по пыли, по вещам, по обстановке я поняла — его дня три уже не было. И тогда я побежала к нам с Мишей, за ним как раз пришла полиция, — Алика нервно рассмеялась, прикрыв рот ладонями. — Я видела эту девушку, она вышла посмотреть, как Мишу задерживают, и по её глазам я поняла — он виноват. Я не хотела его выкупать. Два дня я ходила и разговаривала с полицейскими, а они мне чуть ли не смеялись в лицо, мол, загулял твой папаша, у нас тут банды, убийства, нам работой нужно заниматься. Я и про наше прошлое начала им рассказывать, так меня вообще пригрозили саму закрыть. Хотела найти деньги, у Миши всегда были, но я их не нашла.