Однако в этом саду не они одни любители провести время вдали от особенностей национальной власти и тягостей внутренней политики.
– Ох, какая встреча! – прозвучали слова, в которых то ли радость рои встречи то ли удивление. – Флоренса Эмилия и Андрагаст Карамазов никак иначе собственной персоны!
Пара посмотрела назад, устремляя взгляд на источник радостного выклика и увидела, как за ними оказался высокий мужчина, в серой жилетке, белой рубашке, бежевых брюках и чуточку округлых ботинках. Лицо воскликнувшего худощаво и немного подсушено, однако изнеможённым не выглядит. Светлый отращенный волос его так и колыхается на лёгком ветру, не оставляя даже воспоминаний о короткой стрижке.
– Сантьяго Морс, бывший хитрый лис, – слегка улыбнувшись сухими губами, произнёс бывший Верховный Инквизитор. – Рад тебя видеть. И что с твоими волосами, – удивился Карамазов. – Когда ты их успел отрастить?
– Да так, – отмахнулся инспектор. – Здешние врачи помогли, но да неважно. Как вам погода, мои дорогие?
– Погода прекрасно, а что ты ничем не занят?
– Ох, Андрагст, все мои интересы это – следствие, следствие и ещё раз следствие. Что же мне ещё тут остаётся делать, скажи мне на милость? – Морс показал небольшую книжку, чуть потянув её из кармана жилетки. – Только и остаётся, что читать.
– Лучше бы… прогулялся по острову, чем сидел в библиотеках, как это делаем мы.
– Ох, как же я за вас рад, – с сарказмом вымолвил Морс. – Что в гуляете… вместе. Ну, вы поняли.
– Я слышу в вашем голосе сарказм? – мягким голоском вопросила девушка. – Или это действительно радость?
– Был бы тут командор, наш брат Эстебано, и видел всю эту картину, смотрел он на тебя Карамазов, точно парень бы испытал крах мировоззрения, – сквозь ехидную улыбку сказал Морс.
– Он бы меня понял, – Внутренне усмехнувшись, вымолвил Андрагаст, улыбнувшись ещё шире, добавил. – Поверь, он меня поймёт, если мы с ним ещё увидимся.
– Ты знаешь, как он к этому относится. Не обижайся, дорогой друг, но Эстебано бы назвал это «несуразицей».
Внезапно послышались откуда-то из-за зелёных изгородей совсем близко слова, прозвучавшие в такой степени же мягким голосом, но с нотками недовольства:
– Это не самые приятные слова, о столь высоком чувстве.
Со стороны одной из дорожек подходит девушка, чьи ярко-медные волосы аккуратно укладываются на плечи, а лицо показывает стойкость, вкупе с крапинами грубости, перемешанной с мягкостью.
– Госпожа Калья, – извинительно начал Морс, слегка поклонившись, – это не я такого мнения. Так всегда думал один наш друг, наш верный брат, которого сейчас с нами нет.